По поводу В. Г. Короленко он сказал задумчиво:
- Не великоросс, поэтому должен видеть нашу жизнь вернее и лучше, чем видим мы сами.
О Чехове, которого ласково и нежно любил:
- Ему мешает медицина, не будь он врачом,- писал бы еще лучше.
О ком-то из молодых:
- Притворяется англичанином, что всего хуже удается москвичу.
Мне он не однажды говорил:
- Вы - сочинитель. Все эти ваши Кувалды - выдуманы.
Я заметил, что Кувалда - живой человек.
- Расскажите, где вы его видели.
Его очень насмешила сцена в камере казанского мирового судьи Колонтаева, где я впервые увидел человека, описанного мною под именем Кувалды.
- Белая кость! - говорил он, смеясь и отирая слезы.- Да, да - белая кость! Но - какой милый, какой забавный! А рассказываете вы лучше, чем пишете. Нет, вы - романтик, сочинитель, уж сознайтесь!
Я сказал, что, вероятно, все писатели несколько сочиняют, изображая людей такими, какими хотели бы видеть их в жизни; сказал также, что люблю людей активных, которые желают противиться злу жизни всеми способами, даже и насилием.
- А насилие - главное зло! - воскликнул он, взяв меня под руку.- Как же вы выйдете из этого противоречия, сочинитель? Вот у вас "Мой спутник" это не сочинено, это хорошо, потому что не выдумано. А когда выдумываете у вас рыцари родятся, всё Амадисы и Зигфриды...
Я заметил, что доколе мы будем жить в тесном окружении человекоподобных и неизбежных "спутников" наших - всё строится нами на зыбкой почве, во враждебной среде.
Он усмехнулся и легонько толкнул меня локтем.
- Отсюда можно сделать очень, очень опасные выводы! Вы - сомнительный социалист. Вы - романтик, а романтики должны быть монархистами, такими они и были всегда.
- А Гюго?
- Это - другое, Гюго. Не люблю его - крикун.
Он нередко спрашивал меня, что я читаю, и всегда упрекал меня за плохой - по его мнению - выбор книг.
- Гиббон - это хуже Костомарова, надо читать Момсена,- очень надоедный, но - солидно всё.
Узнав, что первая книга, прочитанная мною,- "Братья Земганно", он даже возмутился.
- Вот видите - глупый роман. Это вас и испортило. У французов три писателя: Стендаль, Бальзак, Флобер, ну еще - Мопассан, но Чехов - лучше его. А Гонкуры - сами клоуны, они только прикидывались серьезными. Изучали жизнь по книжкам, написанным такими же выдумщиками, как сами они, и думали, что это серьезное дело, а это никому не нужно.
Я не согласился с его оценкой, и это несколько раздражило Л. Н.,- он с трудом переносил противоречия, и порою его суждения принимали странный, капризный характер.
- Никакого вырождения нет,- говорил он,- это выдумал итальянец Ломброзо, а за ним, как попугай, кричит еврей Нордау. Италия - страна шарлатанов, авантюристов,- там родятся только Аретино, Казанова, Калиостро и все такие.