– Все давно кануло в Лету, миссис Бакет, – прервала Ханна.
– А для меня – словно случилось вчера. В то время вас еще не было на свете, мисс Клейверинг. Мы не могли поверить, когда узнали, что имение купил джентльмен, приехавший из Австралии. Спросите мистера Уилмота… А потом Клейверинги переехали в Дауэр и перестали общаться с хозяином. И сейчас…
– Мисс Клейверинг знакома с мистером Хенникером, и он пригласил ее на чай, – твердо заявила Ханна.
Экономка кивнула.
– Как вам у нас понравилось, мисс Клейверинг? Я всегда вспоминаю мисс Джессику… – Ханна одарила мисс Бакет взглядом медузы, молча приказывая держать язык за зубами.
Но я этого позволить не могла.
– Мисс Джессику? Кто это такая?
– Миссис Бакет имела в виду мисс Мириам. Помните, как она приходила на кухню и хвалила булочки?
– Но она упомянула мисс Джессику, – настаивала я.
– Миссис Бакет иногда путает имена… Эту госпожу зовут мисс Джессика. А мисс Мириам и мистер Ксавьер любили булочки. Думаю, что миссис Кобб они не очень удаются.
– Со мной никто не сравнится, – тут же подчеркнула миссис Бакет.
Не обращая внимания на разговор, я думала о таинственной мисс Джессике.
Ханна поспешно предложила осмотреть конюшни. Я отказалась. Прислуга имеет способности болтать, и чем меньше людей меня увидит, тем лучше. Легко представить, что будет дома, если родственники узнают о моем знакомстве с Беном Хенникером. Будучи несовершеннолетней, приходится подчиняться, хотя я частенько нарушала родительские запреты. Но пока необходимо сохранить мои визиты в тайне.
Я поблагодарила за приятную экскурсию и тепло попрощалась с миссис Бакет. Все собравшиеся наблюдали, как я удалялась от дома, ни на секунду не забывая о том, что Мириам, Ксавьер или родители могут увидеть меня. Но, к счастью, возвращение в Дауэр прошло незаметно.
Вспоминая слова экономки, я отправилась к заброшенной могиле с табличкой, на которой было написано мое имя.
Очевидно, миссис Бакет говорила именно об этой Джессике.
Весь жаркий август я посещала Оуклэнд Холл. Причем не только по средам. Бен не любил повторений и предпочитал неожиданности, а посему приглашал меня то по понедельникам, то по субботам. Иногда я отказывалась, ссылаясь на церковные праздники или домашние хлопоты, и тогда назначалась другая дата.
Хенникер уже научился ходить с костылем. Он смеялся над протезом, называл себя «Бен-деревяшка» и, держась за мою руку, совершал прогулки по дому.
Однажды мы оказались в галерее.
– Здесь должны висеть семейные портреты, но мое уродливое лицо никак не для живописи.
– У вас очень интересное лицо, – заверила я.