— А вас, господин... Как вас?.. Фамилия?.. — обратился старший к Комацу.
— Мияги, — неожиданно ответил Комацу и встал.
— Значит, Мияги, — сказал старший.
Он знал Комацу! Это было понятно по взгляду, который он бросил на японца.
— Вы утверждаете, что Мияги? — удивился я.
— Я тоже жертва, — сказал Комацу. — Я проходил мимо дома, они напали, силой оружия заставили войти в дом. Приношу извинение хозяйке дома!
— Зачем же они вас сюда привели? — не поняла Клер.
— Наверное, чтобы не было свидетелей, — сказал Комацу.
— Врет он, — сказал я. И почувствовал, как Комацу напрягся. Сейчас для него произойдет главное... Если я назову правильно, кто он есть, его визит окончится успехом. Собственно, ради этого момента он сюда и пожаловал.
Звонок в полицию... Клер не могла вызвать полицию — телефон был внизу. Позвонить от соседей или из автомата? Для этого следовало спуститься и пройти через холл, где были мы, или через кухню, которую гангстеры закрыли, — там сидела «под домашним арестом» служанка. Полиция непонятным образом нагрянула именно в тот момент, когда японец собрался отдать приказ о насилии над нами. Синхронное совпадение и весьма странное...
— Он... — я выдержал паузу, — старший у них... Вы хорошенько проверьте его. Возможно, его разыскивает «Интерпол».
— Мы проверим, — заверил старший без энтузиазма. — Ты арестован!
— Когда недоразумение выяснится, — сказал Комацу, сощурив глаза, точно склеил их пластырем, — я найду вашу газету... И подам на вас в суд.
— Все претензии к полиции, — ответил я. — Как вас там?.. Мияги. Вы не гангстер, а банкрот. Ворваться в дом, где самая дорогая вещь — телевизор и мой золотой зуб. Хотя... Ладно, это касается только нас, если я вас правильно понял. Если увидите общего знакомого... профессора... — я умышленно не назвал господина Фу, — скажите, что он поступил не как джентльмен.
Требовалась еще какая-нибудь глупая фраза, чтобы Комацу бросился на нее и проскочил мимо меня, не задев остро отточенными рогами...
— Передайте ему, что я никогда не приду к нему в лавку, — сказал я. — И друзьям буду говорить, чтобы они к нему не ходили. И еще, — я размахивал красным плащом, как моряк флажками, — я отказываюсь ознакомиться с его коллекцией монет. Боюсь, что они у него фальшивые.
Я понял — Комацу смеется, хотя лицо его оставалось неподвижным. Он, конечно, передаст последнюю фразу господину Фу, и тот, пожалуй, оскорбится от моего навета больше, чем если бы я обозвал его тухлым яйцом.
Когда мы остались с Клер одни, я спросил:
— Как полиция оказалась здесь? Ты ее не вызывала?