— Право слово, не стоит...
— Хватит ломаться, — мрачно сказал Михаил. — Багаж не бери, доставят на место. Не ты первый, не ты последний.
— А куда вы хотите меня переправить?
— Здесь один вход и выход — море. Не переправлять же тебя на континент, — сказал отец Тихон. — Там ты попадешь к Кан Шэну[37], пропадешь, земляк, как пить дать. Должок не задерживай, по возможности и возверни. Я тебя провожать не буду. Дуняша проснется, ей уход требуется. Михаил проводит. Если что... Если совсем на мели окажешься, дай знать, что-нибудь придумаем. Все под богом ходим. Ни пуха ни пера. «Ала санклие буду ниани уруси тангри санкласен...» — прочитал какое-то заклинание отец Тихон. — Не понял? — спросил он, хитро прищурившись.
— Не понял, — ответил я.
— Это молитва Афанасия Никитина, жителя Россеи, города Твери. Запомни ее. Он ходил из Великого Новгорода за три моря в Индию, вроде нас с тобой, горемычных. Сказания его записали в Новгородских летописях. В конце сказания была молитва, написанная по-нашему, а слова басурманские, причудливые, не поймешь, на каком языке. Смешанный язык: «Твоя моя не понимай», вроде китайского: «Капитана, шибко шанго!» — и думает, что говорит по-русски. Причудливым языком изъяснялись купцы чужеземные в торгах. На восточных базарах. А смысл молитвы Афанасия очень великий. Слушай, что он говорил: «Да сохранит бог мир, да сохранит он русскую землю! Да устроится Россия, ибо нет в этом мире подобной ей земли». Ты русский рожденный, помни слова Афанасия, куда бы тебя судьбина ни забросила. Присядем и помолчим.
Так всегда поступала и моя матушка перед дальней дорогой. Даже отец, называя подобное языческим суеверием, подчинялся ее прихоти, тайно в душе веря в добрый знак.
— Ну с богом! — встал Тихон, постоял около стола, подошел и три раза поцеловал меня по-отечески.
3
Мы ехали на велосипедах, потом меня провели берегом, увешанным сетями, к лодке. Я лег на дно лодки, сверху набросали дерюжку из джута. Затем я поднялся по трапу на борт Ноева ковчега — ржавой калоши под панамским флагом.
Капитаном оказался старый грек по имени Микис. Прощание с дьяконом прошло сухо. Он произнес довольно замысловатую фразу:
— Странный вы народ, русские. Добрые, отзывчивые, но все куда-то бежите. Бежали на Дон, в Сибирь, затем из Сибири. Даже песню сложили «Бежал бродяга с Сахалина». Потом бежали из России, чтобы вновь с великими трудами возвращаться назад. А вы куда бежите?
— Кстати, как называется корабль? — перебил его я, не желая отвечать на вопрос.
— «Орфей».
— «Орфей» так «Орфей». А куда он идет?