Дорогу в родовое имение барона Аманлиевы могли найти с завязанными глазами — там они провели целый год. Об Аренсдорфе сохранились самые отвратные воспоминания. Двухэтажная вилла днем напоминала японскую пагоду, а ночью походила на невольничий корабль, в душных трюмах которого томились рабы. С большим ухоженным садом, переходившим за высокой железной оградой в лесопарк, где на многие километры не встретишь живой души.
Худощавый Мадер и его чопорная супруга Агата встретили гостей на просторной летней террасе, пристроенной к вилле под красной черепичной крышей. Рядом с ними вился их сын Леопольд, красивый мальчик лет двенадцати в форме гитлерюгенда — в шортах, блузе и пилотке, со свастикой на рукаве. Увидев Аманлиевых, он выкинул правую руку в нацистском приветствии, тряхнув рыжей челкой, упавшей на лоб. А Мадер обменялся с ними рукопожатием, но, заметив укоризненный взгляд сына, приподнял фиглярничая раскрытую ладонь над плечом и произнес: «Хайр»[10]! Иногда Мадер без лишних свидетелей скороговоркой выкрикивал: «Драй литер[11]!», и создавалось впечатление, что воскликнул положенное: «Хайль Гитлер!»
Черкез внимательно посмотрел на мальчика, на Агату, неловко обнявшую Джемал и предложившую ей плетеное венское кресло, но никто не обратил внимания на шутовство Мадера, который фамильярно подмигнул Черкезу и, взяв его под руку, повел к столу, уставленному батареей бутылок с красивыми этикетками.
Мадер был в новом светло-коричневом костюме полувоенного покроя, на лацкане пиджака поблескивал новенький серебряный значок с черной свастикой, который выдавали вступившим в национал-социалистскую рабочую партию Германии. Наконец-то он в этой фашистской партии, и сегодняшнее сборище именно по сему случаю.
Хозяин дома неуловимым движением факира снял с бутылок цветную салфетку. Леопольд поднес взрослым бокалы. Мадер горделиво взглянул на сына, затем на Черкеза, явно бравируя воспитанностью отпрыска, которого приучил прислуживать гостям, как это заведено на Востоке.
— Что прикажете, мой эфенди? — Мальчик, не дожидаясь ответа Черкеза, с ловкостью кельнера разлил по бокалам мозельское вино.
— В какую даль устремлены теперь мечты нашего юного друга? — Черкез, пригубив вина, потрепал острое плечо Мадера-младшего.
Тот благодушно улыбнулся, небрежно махнув длинной рукой. Черкез знал об увлечениях Леопольда, самозабвенно складывавшего деньги в большого тигра-копилку из папье-маше. Мальчик экономил на школьных завтраках, собирал бутылки, макулатуру, цветной металл и на вырученные от их продажи марки мечтал открыть мастерскую по изготовлению протезов зубов, рук, ног...