Наследником Дарина стал Торин Дубощит, да только что теперь было наследовать? Когда Трайн пропал, Торину исполнилось 95 лет. Он пользовался немалым уважением среди гномов, носил гордый герб и был доволен жизнью в Эриадоре. Торин был состоятельный гном, богатство свое нажил честным трудом, а став Правителем, правил рачительно и мудро. Прослышав о дворце Государя, скитальцы из Народа Дарина возвращались и оседали неподалеку. Так постепенно появились прекрасные подгорные залы, кладовые заполнились припасами, и жить стало легче, хоть в песнях часто с грустью вспоминали Одинокую Гору.
Шли годы. Торин размышлял над напастями, одолевавшими его род, раздумывал, как отомстить дракону, мечтал о новых союзах и войсках, но войска давно рассеялись, союзы были забыты, оружия не было, и большой молот Торина гневно бил и бил в кузнице по раскаленному железу.
Так продолжалось до тех пор, пока Торин не повстречался с Гэндальфом. Их встрече суждено было изменить судьбу Дома Дарина и повлечь за собой дела великие и славные.
Однажды 15 марта 2941 года Торин, возвращаясь из какого–то похода, решил заночевать в Брыле. В то же время в «Резвом Пони» отдыхал Гэндальф. Он направлялся в Шир, где не бывал лет двадцать. Мага тревожили дела на севере. Надвигалась война. Саурон копил силы и собирался первый нанести удар по Дольну. Ясно было, что помешать его планам можно, лишь перекрыв горные перевалы на севере, а кроме гномов из Рудного Кряжа сделать это было некому. Но их останавливала Драконова Пустошь, а в недрах Одинокой Горы затаился Смог. Саурон мог попытаться использовать дракона, и тогда последствия были бы страшными. Вот Гэндальф и размышлял, как погубить Смога? От этих мыслей оторвал его голос Торина:
– Я много слыхал о тебе, мастер Гэндальф и рад поговорить с тобой. В последнее время я часто о тебе думал, как будто кто–то велел мне искать тебя. Да я бы и искал, если бы знал где.
– Ну, что ж, Торин Дубощит, — с легким удивлением ответил маг, — я тоже думал о тебе. Хоть сейчас я и направляюсь в Шир, но помню, что эта дорога ведет и к твоему Дворцу.
– Коли тебе хочется, можешь называть хижину изгнанника дворцом, — вздохнул Торин. — Но как бы там ни было, если приедешь, тебе будут рады. Всем ведома твоя мудрость, а при моих заботах твой совет просто необходим.
– Я приду, — кивнул Гендальф. — По крайней мере, одна забота у нас с тобой точно общая. Надеюсь, внук Трора не забыл о Драконе Эребора, я ведь о нем говорю.
О последствиях этой встречи достаточно сказано в другом месте: и о необычном плане Гэндальфа, и о походе к Одинокой Горе, закончившемся столь неожиданно. Здесь говорится только о народе Дарина.