Ну вот, привел нас с Ткачом надзиратель к корпусному врачу. Жаль, не знаю ее фамилии, звали ее Галина. Она обращается к деду с обычным вопросом:
— На что жалуетесь?
— Ох, доктор, все болит, помогите.
— Все не может болеть.
— Весь я болею, дочка…
— Венерическими тоже болеете? — насмешливо спрашивает Галина, переглянувшись с надзирателем.
— А что это такое?
— В штанах, спрашиваю, ничего не болит?
— Ох, болит, болит и в штанах.
— Что ж ты, дед, с педерастами путаешься в твоих-то годах?
Тут только Ткач понял, о чем толковала молодая врачиха. Он сказал ей, что на тюремных харчах и молодой парень не захочет не только педераста, а и бабу… А он жалуется на то, что ходит одной кровью и боли сильные (в нашей камере только у Пынти еще не было геморроя, да и то потому, наверное, что он еще «свежий», недавно с воли). Галина приказывает Ткачу снять штаны, повернуться задом и наклониться.
— Ну, у вас геморрой. Сколько раз в день оправляетесь?
— В два дня раз, а то и в три.
— Что же вы хотите? Надо оправляться два раза в день.
— А с чего, дочка? С баланды? Так это же одна вода.
— Я тут ничем помочь не могу, я к питанию не имею отношения. Объясняю вам: при геморрое надо оправляться два раза в день. Еще надо парить это место теплой водой.
Ткач пожаловался на головные боли, на боли в позвоночнике. Ему измерили давление — оказалось повышенное.
— Ничего, в вашем возрасте у всех людей повышенное давление и позвоночник у всех болит.
— Дочка, дай хоть разрешение днем лежать на койке.
Галина и слушать не стала: если таким, как Ткач, разрешить лежать, тогда весь корпус надо перевести на больничный режим.
Со мной повторилась та же процедура:
— Повернитесь задом… Геморрой… Надо чаще оправляться… Припарки теплой водой.
У меня очень болели уши, но смотреть их Галина не стала, она не специалист-ушник, ушника в тюрьме нет, надо ждать, когда вызовут из города. За два года ушник посетил Владимирку один раз; я попал к нему на прием — он выписал мне перекись водорода на две недели, легче от этих капель мне не стало, но проверить состояние было уже некому — когда там еще пригласят в тюрьму ушника? Впрочем, перекись водорода могла бы мне назначить не только Галина, а даже я сам, для этого не надо быть специалистом. Галина, однако, этого не делала: ведь она не столько лечила больных заключенных, сколько выполняла установленную формальность. Не знаю, есть ли где сейчас в тюрьмах и лагерях врачи, которые старались бы облегчить страдания и без того обездоленных людей. Когда-то такие были; но в 1961–1966 годах они мне ни разу не встретились.