Фильм начинается с Сурамской битвы, в которой Саакадзе наголову разбил турецкие войска, вторгнувшиеся в Грузию, и заканчивается Марткобской битвой, разносом войск иранского шаха.
За двухсерийный фильм Чиаурели получил две Сталинские премии, еще один орден и еще одно почетное звание. Но познать и разгадать жизнь Георгия Саакадзе, проникнуть в его тайны ему не удалось, отсюда поверхностность изложения.
7.
Чиаурели — основоположник фальсификации образа Сталина в советском кино. Делясь «творческим опытом», он писал:
«Моими кураторами в искусстве и в жизни были товарищи Иосиф Виссарионович Сталин и Лаврентий Павлович Берия. Они внимательно следили за моим творческим созреванием. В одной из бесед с товарищем Сталиным я сказал, что мечтаю осуществить постановку художественного эпического фильма «Клятва», которой Иосиф Виссарионович присягнул народу и партии на Втором Всесоюзном съезде Советов. Товарищ Сталин спросил: «А такая картина нужна людям?» Меня опередил товарищ Л. П. Берия: «Ваш образ, Иосиф Виссарионович, настолько велик, что народы нашей страны будут счастливы увидеть вас хотя бы на экране».
Лживый, высосанный из пальца сценарий писали Петр Павленко и Чиаурели. В 1947 году «Клятва» появилась на экранах и в том же году Чиаурели, как патентованный лауреат, снова получил Сталинскую премию.
— На этот раз, — продолжает «исповедоваться» Чиаурели, — мы встретились с товарищем Сталиным в Крыму. На беседе присутствовали товарищи Берия, Молотов, Каганович, Маленков, Микоян; министр кинематографии Большаков; писатели Фадеев и Павленко. Товарищ Сталин сказал, что у нас еще мало фильмов о подвигах русского солдата, о Великой Отечественной войне. «Вот вам и название, — сказал он попыхивая трубкой, — «Падение Берлина». На этот титанический труд мы потратили четыре года, сняли более 25 тысяч метров полезной пленки. В картину вошла четвертая часть — 4582 метра, нам пришлось разделить ее на две серии. Мы счастливы, что фильм был тепло принят в СССР и демократических странах.
В центре «Падения Берлина» нет героя — русского солдата, а есть — Сталин. Он единственный определяет драматургическую концепцию ленты. В сценах, где нет Сталина, — начинается игровой кинематограф.
Вот один из эпизодов фильма:
— О какой свадьбе вы говорите, фюрер, — спрашивает Гитлера секретарша. — Русские в тысяче метров от нас. Бои идут в метро.
— Пустите в метро воды Шпрее, затопите метро.
— Фюрер, там наши раненые. Их тысячи.
— Это не имеет значения. Сейчас ничто не имеет значения, кроме моей жизни.
Мы видим потоки бушующей воды, тонущих немецких солдат.