— А что, если она хочет заманить нас в ловушку?
— Чушь. — Раммар был убежден в своей правоте. — Поверь мне, я отлично знаю этих эльфов. Когда доходит до дела, мужества у них ни на грош.
— А я-то думал, что ты никогда не имел с ними дела.
— А мне и не нужно было это, чтобы знать, куда гном бежит.[7] — Он указал вперед, на корму, где на баке стояла пленница, повернувшись к ним спиной. — Поверь мне, я эту эльфийку насквозь вижу. Все, что ей нужно, это выжить, и ради этого она, в принципе, готова на все.
— Интересно, что колдун собирается с ней делать?
— Если она достаточно умна, то добровольно расскажет ему то, что он хочет знать. Если нет, Рурак наверняка применит к ней соответствующие методы, подходящие для того, чтобы заставить упрямую бабу заговорить. — Раммар злобно захихикал. — Нам это уже не важно. Главное, что мы получим голову Гиргаса и сможем вернуться домой.
— Это точно, — согласился с ним Бальбок, несколько успокоенный. — Буер сберег нам много дней пешего пути. Если чуть повезет, мы успеем вернуться в больбоуг еще до полного кровавля.
— Так и есть. И все, кто пинал нас в асар и насмехался над нами, будут ползать в пыли у наших ног, — проворчал Раммар. — Может быть, я зарежу одного или двух этих придурков, чтобы показать им всем, что нельзя насмехаться над Раммаром Резким.
— Раммар Резкий? — удивленно посмотрел на брага Бальбок.
— Это боевое имя, которое я сам себе придумал. Звучит здорово, правда?
— Очень хорошо, — кивнул Бальбок. — Тогда я хочу быть Бальбоком Беспощадным.
— Тоже неплохо. — Раммар обнажил в ухмылке желтые зубы. — На коленях будут они молить нас о прощении, когда мы вернемся с головой Гиргаса; в деревне долго еще будут об этом говорить.
— И ты действительно думаешь, что эльфийка ничего против нас не замышляет?
— Проклятье! — Раммар топнул ногой с такой силой, что задрожали доски палубы. — Своим нытьем ты кому хочешь настроение испортишь. Пожалуйста, если тебе так важно, я сейчас с ней поговорю. Если она действительно что-то от нас скрывает, я замечу, можешь быть в этом уверен…
Не таким представляла себе Аланна свое освобождение из Шакары.
На протяжении долгих лет, когда она исправно исполняла обязанности Верховной священнослужительницы храма Шакары и действовала по воле Фаравина, она неоднократно пыталась представить себе, как это будет, когда исполнится пророчество и придет тот, о ком говорил Фаравин, тот, кто объединит народы амбера и начнет новую эру мира и справедливости. Позднее, когда отвратительное подозрение в том, что слова Фаравина никогда не исполнятся, сильнее укрепилось в ее сознании, она стала мечтать о том, что, по крайней мере, когда-нибудь освободится от оков, наложенных на нее обязанностями.