", говорит, "
который в чести и неразумен, подобен животным" (Пс.48:21). Постараемся же быть людьми: будем взирать на небо, "
облекаться в образ" (Создавшего нас) (Кол.3:10) и не унижать себя самих, чтобы нам сподобиться и будущих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 10
"Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом" (1Кор.3:18-19).
1. Приступив к обличению кровосмесника еще заранее, как я выше сказал, сделав это прикровенно и в кратких словах, и пробудив совесть его, апостол опять обращается к опровержению внешней (языческой) мудрости и к обличению тех, которые, гордясь ею, разделяли Церковь, чтобы, присовокупив то, что еще оставалось сказать, и совершенно окончив этот предмет, со всей силой направить речь против кровосмесника, которого он касался и прежде. Слова: "никто не обольщай самого себя" направлены особенно против него, чтобы вразумить и устрашить его; также на него особенно делается намек в слове: тростие, и в словах: не знаете ли, что вы – храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Обыкновенно два побуждения более всего удерживают нас от греха: когда мы представляем следующее за грехом наказание, и когда размышляем о собственном достоинстве. Так и апостол речью о сене и тростии устрашает, а указанием на наше достоинство пристыжает, исправляя первым более нечувствительных, а последним – более кротких. "Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным". Как он повелевает быть мертвым для мира (Кол.2:20), и эта мертвенность не только не вредит, но еще приносит пользу, делаясь источником жизни, так теперь повелевает быть безумным для мира, указывая нам в этом истинную мудрость. Безумным для мира бывает тот, кто презирает внешнюю мудрость и убежден, что она нисколько не содействует ему к принятию веры. Потому, как нищета по Боге ведет к богатству, смирение – к величию, презрение (земной) славы – к славе, так и это безумие делает человека мудрее всех, потому что у нас все бывает напротив. И для чего он не сказал: пусть оставит мудрость, но: буй да бывает? Для того, чтобы как можно более унизить внешнюю ученость. Не одно ведь и то же сказать: оставь свою мудрость, или – будь безумным. С другой стороны, он научает нас не стыдиться нашей неучености, представляя все внешнее достойным осмеяния. Он не стыдится названий, потому что полагается на силу дел. Как крест, вещь по-видимому поносная, сделался источником бесчисленных благ, причиной и виновником неизреченной славы, так и кажущееся безумие делается для нас виною мудрости. Как тот, кто худо научился чему-нибудь, если не оставит всего, не изгладит из души своей и не представит ее чистою для желающего вновь учить его, не познает ясно здравого учения, так и при внешней мудрости, если не оставишь всего, не очистишь ума своего и не предашь себя вере, подобно простолюдину, то не познаешь ничего доброго надлежащим образом. Так и имеющие слабое зрение, если, закрыв глаза, не вверят себя другим, а будут руководиться своим испорченным зрением, будут блуждать гораздо более тех, которые совершенно ничего не видят.