Проблема была весьма деликатной – боярин Федор мог остаться нищим (ну, если не совсем нищим, то, во всяком случае, мог очень сильно обеднеть). Ляхи захватили на Княжьем погосте все: и то, что боярин Федор уже успел собрать в счет податей за этот год, и то, что сумел «сэкономить» от податей прошлых лет, и личное боярское достояние… вообще все. Если ратнинская дружина выбьет ляхов с погоста, то все это станет законной добычей ратнинцев, а погостному боярину только и останется, что «сосать лапу». Подобное развитие событий приходило в вопиющее противоречие с концепцией поддержки и усиления боярина Федора, принятой дедом и внуком на памятном совещании в Отишии, поэтому Корней и решил послать на Княжий погост сводный отряд из трех десятков отроков Младшей стражи и двух десятков погостных ратников. Люди боярина Федора ни на какую добычу претендовать не имели права – защищать боярское добро и так было их обязанностью, а добычей отроков распоряжался Корней, уж он-то со своим другом молодости договориться сумеет. Однако сделать все надлежало быстро, в течение ночи – удержать ратнинцев, заночевавших в дороге, Корней с наступлением утра не сможет.
Поначалу все шло даже лучше, чем предполагалось: ляхов на погосте (в полном соответствии с показаниями пленных) оказалось немного, к тому же они разделились: одна часть честно выполняла договоренность между командирами мелких отрядов и охраняла общую добычу, пока другие отряды (человек по двадцать) разбрелись для грабежа дреговических поселений. Другая же часть решила скрысятничать, что было только на руку нападавшим.
Тихо сняли часовых у двух амбаров, в которых ляхи заперли своих будущих холопов, удачно захватили ладью, вроде бы уже сумели стравить между собой людей пана Торбы и остальных бандитов, и на тебе – ошибка погостных ратников порушила все надежды! Теперь можно было топтаться перед тыном до прихода ратнинской сотни, и все без толку.
Мишка подъехал к понурившемуся в седле десятнику Кондратию и поинтересовался:
– Тебе воевода объяснил, почему погост до подхода взрослых ратников отбить надо?
Кондратий в ответ только поморщился, но заговорил второй погостный десятник – Парфен:
– Так чего теперь-то? Нас, вместе с твоими ребятами, меньше полусотни, а ляхов там десятка три заперлось! При таком раскладе по открытому месту бежать да на тын лезть – проще самим зарезаться. Перебьют, как гусей.
– И что вам боярин Федор Алексеич скажет, когда вернется?
На этот раз промолчали оба десятника, да и что было отвечать?
Мишка поерзал в седле, снова поглядел сквозь прорехи в кустах на боярскую усадьбу. Рассчитывать на то, что ляхи передерутся, было наивно, а больше никакого конструктива в голову не приходило. Только для того, чтобы прервать тягостное молчание, спросил у Кондратия: