Еще раз поскользнувшись в луже крови, Мишка больно ушиб обо что-то босую ногу, потом наступил прямо в распоротый живот покойника (босиком – то еще ощущеньице!) и, постепенно приходя от всего этого в бешенство, с разбегу врезался в группу дреговичей, избивавшую кого-то, не видимого за их спинами. Один из мужчин, не то отмахиваясь от Мишки, не то специально ударил тыльной стороной ладони прямо по его губам. Обидный удар, внезапная боль в разбитой губе и вкус крови во рту словно сняли последний предохранитель – Бешеный Лис рванулся наружу.
– У-р-р-рою!!!
Удар прикладом в затылок обидчику, еще один – сбоку под ребра другому дреговичу, пяткой под колено третьему… Жертва наконец попала в поле зрения, и… это оказался, судя по одежде, лях.
Не останавливаясь, Бешеный Лис пробежал прямо по телу ляха, похоже, уже мертвого или умирающего, протаранил оторопевших дреговичей и двинулся к следующему месту «экзекуции». Петька сунулся следом, но опомнившиеся мужики по-быстрому насовали ему плюх и выкинули из круга.
Следующей жертвой народного гнева оказался все-таки приказчик Спиридон, вернее, некто, жутко избитый, но обряженный в лохмотья, еще недавно бывшие пижонской голубой рубахой Спиридона.
– П-р-р-рекратить!!! У-р-р-рою!!!
– Пошел на…
Сколько зубов недосчитался дрегович после удара прикладом, Бешеного Лиса не интересовало. Еще какие-то бьющие и хватающие руки, приклад врезается во что-то хрустнувшее, потом во что-то мягкое, потом самострел вырывается из рук, но в них тут же оказываются выхваченные из-под рубахи кинжалы, а тело совершает почти балетный пируэт… скорее, фуэте, поскольку разворот сопровождается хлещущим движением ноги. Бородатые морды шарахаются в стороны, кто-то трясет окровавленными пальцами, кто-то пытается схватить сзади и визжит по-бабьи, заполучив клинок в ребра… Бешеный Лис пляшет танец смерти, защищая Спирьку с той же слепой яростью, с какой несколько месяцев назад пытался его же догнать и убить, защищает от тех, кого только что спасал!
Правая рука заблокирована… удар левым кинжалом в живот… звяк клинка о кольчугу, а из глаз, от удара в лоб, летят искры… Мишка отлетел к борту ладьи, крепко приложился спиной о шпангоут[47] и медленно начал выплывать из дурмана бешенства. Умеет ратник Арсений бить, ничего не скажешь…
– Ты что, очумел? – Арсений навис над сидящим у борта Мишкой. – Мало нам одного Фаддея…
– Эт… Кхе! Это Спиридон, приказчик наш… и ладья наша… на ней Осьма с ребятами в Пинск ушел.
– О как! А ну! Пошли все прочь! – Арсений угрожающе положил руку на рукоять меча, и дреговичи предпочли не связываться. Один, правда, начал чего-то орать, но Арсений, притворившись глухим, переспросил: – Ась? – И шагнув вперед, наступил сапогом скандалисту на босую ногу. На этом дискуссия себя исчерпала.