И то, что в мире лица у власти до сих пор только поощряют себя, а за ошибки никак не наказываются – это не находка человечества, этот находка именно этих лиц у власти. И только!
Да, конечно, я понимаю, что сегодня в России в цене все противоестественное, а любой пидарас только потому станет героем телевидения, и только потому будет претендовать на место, по меньшей мере, в Общественной палате, что он гомосексуалист, что он противоестественен.
Но значит ли это, что и политолог имеет право уверять народ, что противоестественное положение дел народу полезно?
Как-то переключал каналы, какое-то ток-шоу, молодая женщина начинает рассказывать о том, по каким прекрасным дорогам она ехала, какие красивые одинаковые заборчики были вдоль дороги, как все вокруг было чистенько, я еще не понял, о какой стране речь, но тут ведущий рассказчицу резко перебивает: «Не надо делать пиар Белоруссии!». Стало понятно о какой стране речь и понятно, что ведущий телепередачи проверку кремлевского режима на свою лояльность, безусловно, прошел.
А я продолжил переключать программы с мыслью, что это выражение – «Не надо делать пиар» - по своей сути является откровенным страхом перед признанно и безусловно более сильным конкурентом. Страхом, что слушатель или читатель, познакомившись с тем, кому нельзя делать пиар, перестанет верить тому, кто не хочет делать этот самый пиар. Ведь для такого властителя дум единственный путь как-то влиять на свою паству – сделать все, чтобы паства ничего не знала о конкурентах.
Я сделал эту преамбулу потому, что А. Пионтковский, отвечая на мою статью своей заметкой «Клоуны и кол», возможно, автоматически, по привычке не стал делать мне пиар – не упомянул ни меня, ни название моей статьи. По идее, и я мог бы ему пиар не делать, но меня это унижает, и вот это чувство унижения, имеющееся у меня, но отсутствующее у Андрея Андреевича, видимо, и отличает наши подходы к власти – к обсуждаемой нами в статьях теме.
А именно: я, в должности президента или депутата, не боюсь за свои ошибки даже осинового кола (а реально речь идет всего лишь о тюремном заключении), а Андрей Андреевич и за откровенные преступления власти из всех известных и доступных наказаний считает страшнейшим наказанием презрение. И даже не презрение большинства народа, а только таких, как он: «Какое наказание может быть для лидеров страны более жестоким, чем то брезгливое презрение мыслящей части общества, которое я в меру своих скромных сил стараюсь артикулировать в каждой своей публикации?».
Сначала об эффективности такого наказания. Ведь эти 29 лет власти либералов показали, что, несмотря на стояние в церквях со свечкою, нынешнюю «элиту» не пугают не то что презрение, а и гнев самих господа бога, девы Марии, ее сына и всей архангельской и ангельской мыслящей части божественного общества, а не только людей на Земле.