— Значит, так, товарищи, — Шелепин безжалостно нарушил сосредоточенность Белякова, похоже, даже не заметив этого. — Получен приказ выдвигаться к линии фронта для поддержки контрудара наших войск. Мы переходим в распоряжение командира 27-го стрелкового корпуса, наш батальон будет действовать отдельно от дивизии…
С некоторой завистью комиссар отметил, с каким вниманием танкисты слушают майора.
— Хочу отметить, — комбат говорил с непривычной серьезностью и какой-то обычно не свойственной ему силой в голосе, — что нами получен приказ на наступление. На наступление, товарищи! Не собираюсь обещать вам, что мы решим исход войны и прямо отсюда погоним врага на запад, но сколько-то своей земли назад отберем, — он внимательно посмотрел на своих подчиненных. — Если, конечно, будем думать о том, как нанести врагу поражение, а не о том, как бы сберечь любой ценой свою драгоценную шкуру.
Комбат выпрямился во весь свой небольшой рост. Сейчас этот невысокий полноватый командир казался почти величественным.
— Я не ожидаю от вас, что вы все, как один, станете Героями Советского Союза, но трусости в своем батальоне не потерплю! — Его голос смягчился. — Кое-кого из вас я сам учил. Так вот, надеюсь, что вы меня не опозорите. Засим комсомольское собрание разрешите считать закрытым, резолюцию пусть каждый для себя сформулирует сам. Экипажам — готовить танки к маршу, командирам рот — остаться. И вытащите кто-нибудь Евграфыча из этой консервной банки, — он указал на Т-26, в котором копались ремонтники. — Он мне нужен.
Танкисты бегом бросились к машинам, Петров, Иванов и Бурцев подошли к комбату. Шелепин достал из офицерской сумки карту-двухкилометровку и развернул ее на лобовой броне ближайшей «тридцатьчетверки».
— Итак, устроим небольшое тактическое занятие. Нам нужно прибыть из Н*** вот сюда, к населенному пункту с незамысловатым названием Сосновка. В принципе, дорог две. Можно двигаться по шоссе, можно пройти немного на юг и идти по проселку. Какую дорогу выбрали бы вы? Петров, тебя это не касается, по глазам вижу, ответ знаешь. Лейтенант Бурцев?
— По шоссе, товарищ майор, — четко ответил лейтенант.
Он достал из своей сумки остро отточенный карандаш, снял с него самодельный, из плексигласа колпачок и, несколько рисуясь, отчертил по линейке предполагаемый путь движения колонны.
— Понятно, — кивнул комбат. — А почему?
— Так здесь же короче, — удивленно ответил лейтенант. — Да и шоссе, опять же…
— Ясненько, — Шелепин повернулся к комроты-3: — А что нам скажет товарищ Иванов?
— Я бы двигался по проселку, — ответил отличник боевой и политической подготовки.