— Второй взво-о-д! Хватит землю ковырять, по самолетам, беглый огонь!
Медведеву тоже удалось организовать своих людей, и теперь они выпускали пулю за пулей в атакующие самолеты. На глазах у лейтенанта Холмов, стоя на колене, с несвойственной ему обычно собранностью перезаряжал винтовку, целился и бил в небо. Даже третий взвод, командира которого назначили перед самым отъездом, похоже, начал приходить в чувство. Немцев сопротивление, похоже, нимало не заботило. Они уже сбросили все бомбы и теперь развлекались стрельбой по живым мишеням. Зенитных пулеметов в полку не было, даже обычных, ручных хватило едва по одному на взвод — доукомплектовать оружием их должны были уже на фронте. Справа ударила очередь Дегтярева, еще одна. Пулеметчик второго взвода, студент механического факультета Зверев открыл огонь по самолетам. Второго номера рядом с ним не было, поэтому Зверев стрелял стоя, придерживая пулемет за сошки Медведев подскочил к своему бойцу, что-то сказал. Зверев кивнул, и старшина, нагнувшись, пристроил ствол пулемета себе на загривок, крепко сжав сошки обеими руками. Истребители выходили в очередную атаку, и пулеметчик развернул импровизированный «станок» им навстречу. Первый самолет шел прямо на старшину. «Почему он не стреляет, — лихорадочно думал лейтенант. — Заело?»
— Стреляй! — заорал старшина.
— Лешка, стреляй! — кричали красноармейцы.
Казалось, бойцы забыли о том, что немцы атакуют и их тоже, все взгляды были прикованы к тем двоим, что бросили вызов самолету. То ли немец заметил пулемет, то ли они просто оказались на пути, но он открыл огонь заранее, и Волков с ужасом смотрел, как сдвоенная дорожка выбитых пулями фонтанов земли бежит к Медведеву. Время словно остановилось, ротному показалось, что наступила дикая, мертвая какая-то тишина. И эту тишину взорвал рокот Дегтярева. Зверев выждал свое, одному ему известное время и теперь выпустил остатки диска одной длинной очередью. Пули, направленные рукой студента-техника, нашли цель, от капота истребителя отлетел какой-то лючок, из патрубков хлестнул черный дым. Немец вильнул, отчаянно пытаясь выровнять самолет, но истребитель не слушался. Не веря своим глазам, Волков смотрел, как «Мессершмит» (он, наконец, вспомнил название из определителя) в пологом пикировании шел вниз. В последний момент летчику удалось поднять нос. Истребитель чиркнул по земле, поднимая винтом тучи пыли, подпрыгнул, теряя куски дюраля, и, наконец, упал плашмя. Фюзеляж переломился, хвост закувыркался, сминаясь, а кабина проехала несколько десятков метров и замерла.