Подошедшая пулеметная рота должна была двигаться в рядах батальона и, выйдя на дистанцию действенного огня, бить по огневым точкам немцев. Рота была укомплектована далеко не полностью, но и восемь «максимов» были серьезным подспорьем. За пять минут до атаки взмокшие артиллеристы и пехотинцы выкатили из леса две «полковушки». Вцепившись руками в высокие, по пояс человеку, колеса, они с ходу принялись устанавливать свои короткоствольные пушки рядом с раздавленными немецкими орудиями. Последними из леса выбежали, сгибаясь под весом своих разобранных на вьюки орудий, минометчики.
* * *
Выстрелов старший лейтенант не услышал, но над поселком внезапно встали столбы земли и дыма и Безуглый проорал в ТПУ: «Приказ комбата — атака!» Танки снова, как за час с небольшим до этого, вышли из леса и развернулись в линию. Но теперь они уже не могли преодолеть простреливаемое пространство одним рывком, наоборот, машины должны были двигаться со скоростью бегущего пехотинца. Танки шли по ровному, как стол полю, поднимая клубы пыли, в которых, словно в дымовой завесе, бежали красноармейцы, стараясь держаться поближе к спасительной броне. Артиллеристы стреляли хорошо, на глазах у Петрова один осколочно-фугасный ударил в сарай, взметнув тучи кирпичной пыли, другой поднял фонтан земли и огня среди завалов в саду. Затем метрах в двухстах от окраины поселка один за другим разорвались шесть дымовых снарядов, над полем потянуло белые клубы, но ветер снес их в сторону.
Дивизионные орудия прекратили обстрел так же внезапно, как начали, когда батальон преодолел едва половину расстояния до поселка. Танки устремились вперед с максимальной скоростью, теперь все решало мастерство водителей. Петров не видел, как попали в Т-26 из взвода Турсунходжиева. Снаряд противотанковой пушки угодил в башню, убив командира и смертельно ранив заряжающего, но водитель упрямо вел танк вперед, не зная или не желая знать, что из экипажа в живых он остался один. В «тридцатьчетверку» комроты попало пять или шесть снарядов; к счастью, немецкие тридцатисемимиллиметровые орудия ничего не могли поделать с лобовой броней советской машины. По окраине били «максимы», минометы, полковые пушки — огневые средства батальона делали все возможное, чтобы подавить сопротивление противника, но немцы вцепились в этот клочок русской земли мертвой хваткой и бешено огрызались метким, смертоносным огнем. Второй батальон шел вперед, теряя людей убитыми и ранеными. Победа в лесном бою подняла боевой дух красноармейцев и командиров, теперь они упрямо лезли навстречу пулям. Пулеметные очереди выбивали фонтаны пыли, выхватывали людей из цепей, гася жизни, но роты продолжали атаку молча, сберегая дыхание. Танки с десантом вырвались далеко вперед и уже подходили к сараям. Кирпичная стена была метрах в ста, и Петров, высунувшись из люка, крикнул Гольдбергу: