Ну а организация банка должна была, как я надеялся, предоставить мне возможность вообще перевести существенную часть денежного обращения на вексельную схему. Для чего вывезенные из Китая бумагодельные мастера сейчас активно работали над разработкой особенной, с очень сложной рецептурой бумаги, да еще и со специальными невиданно сложными и причудливыми водяными знаками, а тем же художникам по выполнении ими заказа на штампы планировалось заказать граверные штампы для производства многоцветных бумажных векселей на двадцать, пятьдесят, сто, двести и пятьсот рублей. То есть на самом деле это должны были быть уже не векселя, а бумажные деньги, то есть ассигнации, но сего здесь пока еще не знали и пока продолжали именовать их по-привычному. А около сотни дьяков под руководством трех десятков наиболее расположенных к сему бывших выпускников царевой школы, откомандированных из армии, сейчас торчали в Ломбардии и Тоскане, усиленно изучая опыт итальянских банкиров. Там же усиленно трудились и несколько десятков приказчиков, откомандированных «государевой гостевой сотней». Все они должны были провести в Италии год, после чего я собирался организовать нечто вроде научной конференции с участием купцов, земцев и большинства крупных вотчинников для широкого разъяснения того, зачем нужно это самое «Государево-гостевое денежное товариство» и какие выгоды от него можно будет поиметь. После коей вновь разослать эту итальянскую команду еще странам по пяти-шести. В Голландию, к Фуггерам, в Священную Римскую империю, во Францию, Англию и Швецию для ознакомления с состоянием дел в этой области еще и в них… ну если получится. А то после Польской войны на меня в Европе уже стали поглядывать не без настороженности. Русский медведь, которого до сих пор никто не считал европейским игроком, а только лишь ресурсом, коий с той или иной степенью вероятности можно было бы использовать в своей игре, внезапно проснулся. И это многим, да что там стесняться, никому не нравилось. Ну да привыкайте, родные, вам теперь придется с этим жить…
Так что и с банком у меня все более-менее двигалось своим чередом…
К осени я вывел из Польши треть армии, коей сразу же были выданы ранее объявленные наградные деньги, а затем полки сдали на склады вооружение и были распущены на полтора года на «жилое». Дворяне и дети боярские, ранее не имевшие поместий, после Польской войны были испомещены основной массой на южных и заволжских землях, и потому большинство таковых из распущенных полков торопливо отправилось посмотреть, что за землица им досталась. Землица оказалась в основном доброй, вот только большая ее часть лежала «впусте». И потому в старых землях тут же возник ажиотаж, вызванный тем, что получившие содержание и «царевы награды» и потому весьма денежные офицеры и сержанты принялись сманивать крестьян из старых земель. Пришлось вмешаться и законодательно ограничить число крестьянских семей, поряжавшихся (то есть заключивших порядный договор, или порядье) на новые поместья, двумя. Тем не менее новоиспеченным помещикам было выдано дозволение порядить еще и по одной семье из немецких переселенцев, кои довольно плотным потоком текли в Россию через карантинные дворы. Письма первых переселенцев наконец-то сработали… а может, главной причиной явилось начало в Священной Римской империи очередного этапа их уже ставшей привычной мясорубки. За три года Польской войны ко мне притекло почти двести тысяч душ, которых я попытался размазать ровным слоем по северным, центральным, уральским и сибирским губерниям. В южных и приволжских и так уже было довольно немцев. В иных деревнях уже осело по две семьи немцев, что было совсем уж против моих планов. Впрочем, ассимиляция ранее осевших, к моему удивлению, шла очень неплохими темпами. У меня имелись сведения как минимум о двенадцати приходских советах, где старостами являлись перекрестившиеся в православие немцы, завоевавшие уважение своих новых русских односельчан честностью и скрупулезностью подхода к общинным делам. Кроме того, как выяснилось уже заметно позже, кое-кто из наиболее ушлых новоиспеченных помещиков шустро смотались в оккупированные польские земли, в места, с коих их только что вывели, да сманили оттуда еще и некоторое число поляков. Как им это удалось – я не понял, но однако же…