Наконец наклонился он и коснулся плеча Ниниэли, и молвил:
— Ниниэль, время летит! Пойдем же! Пора в путь. Если позволишь ты мне, я поведу тебя.
Молча поднялась она и взяла его за руку, и перешли они мост и спустились по тропе к Переправе Тейглина. Те же, что заметили, как скользят они сквозь темноту словно тени, не поняли, кто перед ними — да и не до того людям было. Недалеко ушли они через безмолвный лес, когда из-за холма Амон Обель встала луна и залила поляны бледным светом. Тогда остановилась Ниниэль и спросила у Брандира:
— Разве сюда лежит наш путь?
И отвечал он:
— Какой путь? Ибо не осталось для нас в Бретиле надежды. Нету нас иного пути, кроме как спасаться от Глаурунга и бежать от него как можно дальше, пока есть еще время.
Поглядела на него Ниниэль удивленно и молвила:
— Разве не к нему предлагал ты отвести меня? Или хочешь ты меня обмануть? Черный Меч был моим возлюбленным и мужем. Искать его иду я — и только за этим. А ты ожидал иного? Теперь поступай как знаешь, а мне должно поспешить.
На мгновение Брандир потрясенно застыл на месте, она же кинулась прочь; а он закричал ей вслед, взывая:
— Подожди, Ниниэль! Не уходи одна! Ты сама не знаешь, что ждет тебя там. Я пойду с тобой!
Ниниэль словно не слышала; теперь спешила она вперед, как будто кровь в ее жилах, еще недавно холодная, пылала огнем; и хотя Брандир торопился за ней как мог, вскорости исчезла она из виду. Тогда проклял он судьбу свою и слабость; но вспять не повернул.
К тому времени серебристая луна поднялась высоко в небо: близилось полнолуние. И пока бежала Ниниэль вниз по склону к реке, казалось ей, будто вспоминает она эти места — и внушают они ей страх. Ибо вышла она к Переправе Тейглина, и здесь, перед нею, в лунном свете смутно белел курган Хауд-эн-Эллет, и лежала на нем наискось черная тень; и исходил от кургана леденящий ужас.
С криком отвернулась она и побежала на юг вдоль реки, сбросив на бегу плащ, — словно стряхивая с себя вязкую тьму; а под плащом была она вся в белом, и сияла в лунном луче, мелькая между дерев. Брандир заметил ее сверху, со склона холма, и повернул ей наперерез, надеясь перехватить ее, если удастся; посчастливилось ему отыскать ту крутую узкую стежку, которой воспользовался Турамбар, — и наконец он вновь почти догнал беглянку. Однако сколько ни звал он, Ниниэль не внимала, а может статься, и не слышала, и вскоре опять оставила его далеко позади; и так приблизились они к лесам близ ущелья Кабед-эн-Арас и к месту предсмертной агонии Глаурунга.
Луна плыла в южной части безоблачного неба, струя холодный, чистый свет. Приблизившись к краю разоренной Глаурунгом прогалины, Ниниэль увидела неподвижную тушу Дракона — брюхо тускло серело в лунном свете; а рядом лежал человек. Позабыв про страх, бросилась она через дымящееся пожарище и подбежала к Турамбару. Он лежал на боку, накрыв меч своим телом; а лицо его в призрачном лунном свете казалось бледным как смерть. Рыдая, бросилась Ниниэль наземь рядом с ним и покрыла лицо его поцелуями; и показалось ей, он слабодышит, но сочла она это обманной надеждой, ибо был он недвижен и холоден, и не отвечал ей. Лаская его, заметила Ниниэль, что рука его почернела, словно обожженная, и омыла она его руку слезами и перевязала, оторвав лоскут от своего платья. Однако по-прежнему не пошевелился он при ее прикосновении, и поцеловала она его снова, и громко воскликнула: