Все аккуратно протертое от пыли, чистое, в порядке сложенное или хорошо притороченное к стойкам стеллажа. Нет, это был не факультет, это был университет, академия ненужных вещей. Они все были одухотворены любовью Василия Данилыча к имуществу. На всех трех стеллажах были прикреплены рукописные плакатики-указатели: «Для дома», «Для души», «Для бизнесу».
Кит, впечатленный не меньше моего, достал из кармана шоколадку «Марс», откусил, кивнул на листок:
— Значит, ты и бизнесом занимаешься?
— Да какой уж сейчас бизнес! — вздохнул пожилой зародыш. — Кошкины слезы! Так, кручусь помаленьку — жить-то надо!
— А зачем? — с интересом осведомился Кит.
— Господь заповедовал, — заверил нас Прусик, вдохновенно полыхнув своими падалицами. — Раз дал он нам дыхание — будем славить его по все дни!
Кит восхищенно помотал головой, взял из ровной стопы на стеллаже рекламную газету «Экстра-M». Ее разбрасывают бесплатно по подъездам, а вот Василий Данилыч старательно собрал комплект — может быть, за несколько лет. Наверное, пригодится. Для души.
Кит старательно свернул из толстой газеты конический кулек, дисциплинированно сложил в него — не на пол бросил — обертки от доеденной шоколадки.
А Василий Данилыч следил за ним с удовольствием — хоть и жалко немного газеты, но приятно, что гость не мусорит, уважает, понимает порядок в этом храме хлама. И, осмелев, спросил:
— А чего же вы, господа хорошие, не предъявите себя? Если вы крутые, скажите тогда слова… А может, вы люди государственные, тогда, как говорится, надо ксивы сломать…
— К сожалению, государственные мы, — грустно вздохнул Кит, показал на меня пальцем. — А командир Петрович вообще фигура международная. Интернешнл. По-казахски называется «халакарлык фигур»… А ксивы сломать надо…
Надел толстый газетный куль на руку, как варежку, и вдруг ударом, резким, как тычок ножа, врезал по лобовому стеклу «хонды». Негромкий треск, молочной мутью пробежало стерильно намытое стекло и покрылось вмиг густой сетью трещин.
Как каннелюры на старых картинах.
Я подумал, что у Василия Данилыча Прусика, агента под псевдонимом Гобейко, прямо у меня на глазах случится инфаркт. Или инсульт. Но не случился. А сипло-задушенно сказал мой стукач-предатель, вероломный двойной агент-осведомитель, информатор — подлюга продажная:
— Господи! Чего же это деется такое… — И шепотом беззвучно закричал: — Люди! Караул!..
Кит скинул газетную варежку, усмехнулся и оборотился ко мне:
— Командир Ордынцев, давай доведем его до отчаяния?
— Валяй, — разрешил я.
Кит нагнулся, поплевал на руки, ухватился за конец хромированного бампера, примерился и с мясницким выдохом — хэк! — рванул к себе железяку.