На следующее утро Хадсон явился в тюрьму Ньюгейт, чтобы повидаться с хозяином. Не считая нескольких синяков и шишек, Джулиан выглядел как обычно.
– Извините за задержку, капитан, – сказал Хадсон, – но вчера вечером мне не позволили увидеться с вами.
– Слава Богу, Хадсон! – воскликнул Джулиан, обняв слугу. – Все это ошибка, как ты понимаешь. Я не строю заговоров против правительства. Это просто смешно.
– Конечно, нет, капитан. Я тут наскреб немного денег, чтобы перевести вас из общей камеры в отдельную. Мне разрешили остаться и ухаживать за вами.
– Нет, ты должен присматривать за Мэри, – твердо сказал Джулиан. – Бедняжка! Должно быть, она сходит с ума от беспокойства. Скажи ей, что это ошибка. Что я буду дома через несколько дней.
– Боюсь, миссис Девайз ушла. – Из уважения к чувствам хозяина Хадсон постарался скрыть свое удовлетворение. – И забрала свою горничную и собаку. Она оставила вас, капитан.
Джулиан опешил.
– Мэри никогда бы не оставила меня, – медленно произнес он.
– Я понимаю, что вам трудно примириться с подобным предательством, – сказал Хадсон. – Вчера вас посетил лорд Саймон Аскот, и... миссис Девайз позволила уговорить себя. Мне очень жаль, капитан.
– Аскот! Я не верю этому.
– Вот карточка его милости, – возразил Хадсон, довольный, что принес с собой доказательство измены миссис Девайз.
Глядя на тисненые буквы на визитной карточке лорда Саймона, Джулиан ощутил тошноту.
– Он ей даже не нравился, – пробормотал он.
– Очевидно, она преодолела свою неприязнь.
Джулиан рухнул на скамью, служившую ему кроватью.
– Я убью его! Клянусь, я убью его!
– Возможно, это к лучшему, капитан, – заметил Хадсон. – Если миссис Девайз предпочитает быть любовницей его милости, а не вашей женой, нам будет лучше без нее.
Джулиан вздохнул.
– Вероятно, меня повесят, – мрачно сказал он. – Мистер Харман из Банка Англии дает показания против меня. И только Бог знает, что наговорила миссис Дин. Что ж, по крайней мере, с ним она будет иметь крышу над головой.
– Пойдемте, капитан, – участливо сказал Хадсон. – Ваша отдельная камера готова.
На следующий день по приезде леди Виолы и Корнелиуса леди Кэролайн проснулась с жуткой головной болью. Иначе говоря, в своем обычном скверном настроении, которое у нее было всегда после того, как накануне она напивалась в стельку.