— Что такое? — спросил Штайнер по-английски.
— Пожалуйста, — прошептал юноша, — отпустите меня.
Глаза его закрылись снова, и Штайнер подплыл с ним к корме. Нойманн, наблюдавший из рубки, увидел, что Штайнер потащил юношу по наклонной палубе, остановился, а затем мягко опустил в воду. Поток понес тело за риф. Штайнер тяжело поднялся на палубу.
— Что там было? — слабым голосом требовательно спросил Нойманн.
— Обе ноги оторваны до колен. — Штайнер осторожно сел и обхватил ногами поручни. — Какое стихотворение Элиота ты всегда повторял в Сталинграде? То, которое я не любил.
— Думаю, что мы в царстве крыс, — ответил Нойманн. — Там, где мертвые потеряли свои кости.
— Теперь я его понял, — сказал ему Штайнер. — Теперь я точно понял, что он хотел сказать.
Они сидели молча. Стало холоднее, дождь усилился, быстро рассеивая туман. Минут через двадцать они услышали невдалеке звук мотора. Штайнер вытащил из мешка на правой ноге маленький сигнальный пистолетик, зарядил его непромокаемым патроном и выстрелил красную ракету.
Некоторое время спустя из тумана выплыло спасательное судно, замедлило ход и подошло к ним. Оберфельдфебель Брандт стоял на носу, держа наготове спасательный конец. Огромный, ростом намного больше шести футов, и очень широкий, Брандт несколько нелепо выглядел в желтом клеенчатом плаще с надписью на спине: «Королевское национальное управление спасательных лодок». Вся остальная команда состояла из людей Штайнера. На руле — унтер-офицер Штурм, палубными матросами — унтер-офицер Бригель и рядовой Берг.
Брандт спрыгнул на наклонную палубу и зацепил конец за поручни. Штайнер и Нойманн соскользнули к нему.
— Вы взорвали судно, господин полковник. Что с Лемке?
— Как всегда, изображал героя, — ответил Штайнер. — На этот раз он зашел слишком далеко. Осторожно с лейтенантом Нойманном. У него большая рана на голове.
— Унтер-офицер Альтманн вышел на другом судне с Риделем и Мейером. Может, они найдут его следы. У него ведь дьявольское везенье, у этого парня. — Брандт с удивительной легкостью поднял Нойманна над поручнями. — Положите его в каюте.
Но Нойманн сел на палубе, прислонившись к поручням на корме. Штайнер присел рядом. Брандт дал им по сигарете. Судно двинулось. Штайнер чувствовал себя очень усталым, больше, чем когда-либо за долгие годы. Пять лет войны. Иногда казалось, что это не только все, что есть, но и что всегда было.
Спасатель обогнул адмиралтейский волнорез и прошел вдоль него около тысячи ярдов. В гавани было удивительно много судов, большей частью французских каботажных, доставивших с континента строительные материалы для новых укреплений, которые возводились по всему острову.