— Господин подполковник? — воскликнул он, ожидая приказаний.
Штайнер кивнул, и Альтманн на мгновение приподнял одеяло. Нойманн подошел к Штайнеру и горько сказал:
— Лемке. Крит, Ленинград, Сталинград — все эти годы вместе, и вот как все кончается.
— Когда имя твое написано на пуле, ты ее и получаешь, — сказал Брандт.
Штайнер обернулся и взглянул на обеспокоенное лицо Ильзе Нойхофф:
— Бедная моя Ильзе, оставьте лучше ваши карты в коробке. Еще несколько дней, подобных этому, и дело будет не столько в том, что «будет», сколько в том «когда».
Он взял ее под руку, весело улыбаясь, и повел к машине.
* * *
В этот день у Канариса была встреча с Риббентропом и Геббельсом, и Радла он смог принять только в шесть часов. Отчет о суде над Штайнером так и не появился.
Без пяти шесть Хофер постучал и вошел в кабинет Радла.
— Пришли? — нетерпеливо спросил Радл.
— Боюсь, что нет, господин полковник.
— Ради бога, почему? — сердито спросил Радл.
— Похоже, что, поскольку случай касался жалобы со стороны СС, протоколы находятся на Принц-Альбрехтштрассе.
— Вы подготовили план, о котором я вас просил?
— Господин полковник. — Хофер передал ему аккуратно отпечатанный листок.
Радл быстро просмотрел его.
— Отлично, Карл. Действительно отлично. — Он улыбнулся и обтянул свою и так безукоризненно сидящую форму. — Ваше дежурство кончилось, верно?
— Я бы предпочел подождать, пока господин полковник вернется, — сказал Хофер.
Радл улыбнулся и похлопал его по плечу:
— Ладно, покончим с этим делом.
* * *
Ординарец подавал адмиралу кофе, когда вошел Радл.
— А, вот и вы, Макс, — весело сказал Канарис. — Присоединитесь?
— Благодарю вас, господин адмирал.
Ординарец налил еще одну чашку, поправил маскировочные шторы и вышел. Канарис вздохнул, поудобнее уселся в кресле и наклонился, чтобы потрепать уши одной из своих такс. Вид у него был усталый, в глазах и вокруг рта — следы перенапряжения.
— У вас утомленный вид, — сказал ему Радл.
— У вас тоже был бы, если бы вы совещались с Риббентропом и Геббельсом весь день. Эти двое становятся все невыносимее с каждой нашей встречей. По словам Геббельса, мы все еще побеждаем в войне, Макс. Было ли когда-нибудь что-либо более абсурдное?
Радл просто не знал, что сказать, но его спас адмирал, который продолжал:
— Да, о чем вы хотели со мной поговорить?
Радл положил отпечатанный план Хофера на стол, и Канарис начал читать. Через некоторое время он поднял голову в явном замешательстве:
— Ради бога, что это?
— Анализ осуществимости, который вы просили, господин адмирал. Дело Черчилля. Вы просили меня что-нибудь изложить на бумаге.