Асхат повернул баржу на север, к песчаным отмелям. Это было самостоятельное и правильное решение младшего сержанта. Рация молчала уже с полчаса. Берег не отвечал. Посоветоваться нам было не с кем. Мы оказались предоставлены самим себе. Теперь наша судьба зависела от нашего опыта, нашего уменья бороться со стихией.
Я его не имел вовсе, но Асхат и мои товарищи не раз сталкивались со штормами.
Стоя рядом с Зиганшиным, я до боли всматривался в темноту. Впрочем, не совсем в темноту. В штормующем океане не бывает абсолютной темноты. Среди бушующей стихии рождается свой слабый неверный свет. Он идет от пены. Ее много. Она раскатывается в межхребетьях волн, вскипает на гребнях. Ее бледный свет повсюду.
Тёмная масса скалы встала из пены совсем рядом. Я сжал поручни. Казалось, через мгновенье поднявшая нас волна смаху ударит о скалу...
Но Асхат неимоверным усилием, всем своим существом повернул штурвал.
В следующую секунду скала мелькнула где-то сбоку.
— Рацию! Во что бы то ни стало наладить рацию! — требовал Зиганшин.
И Крючковский старался. Асхат все-таки хотел посоветоваться с командованием прежде, чем выброситься на отмель. Да, пока это было просто невозможно сделать.
Моторы работали в полную силу, но восточный ветер отжимал нас от берега. Нам стоило большого труда держаться в виду земли. Сквозь разрывы в снежных зарядах сменявших друг друга почти без перерыва, мы с трудом могли разглядеть черные скалы. Это радовало нас. Мы видели землю. Оттуда могла придти помощь.
Наконец удалось связаться с берегом.
Командование разрешило выброситься на песчаную отмель, если удастся. Мы получили метеосводку: ветер Восточный — 30 метров в секунду. Временами 40—50 метров. Это был ураган, довольно редкий даже для этих мест.
Уже потом мы узнали, что попали в тайфун. Он зародился где-то в тропическом пояса Тихого океана и стремительно понесся на северо-запад, повернул к северо-востоку. Многие большие суда терпели бедствие в этом "бурлящем" котле. А нашей скорлупке приходилось совсем плохо.
Январь — февраль — время тайфунов. И мы попали, как говорится, в самую кашу. В полдень 17 января ураган неожиданно переменил направление. Неожиданно для нас.
Мы тогда еще не знали, что это было закономерностью. Над нами прошел центр циклона, и ветер переменился на противный.
Баржу понесло в открытый океан. У моторов, даже если бы их стояло еще пять, даже если бы на месте баржи был корабль вдесятеро сильнее, все равно у моторов не хватило бы сил бороться с натиском сумасшедшего ветра и волн.
Наступила ночь. Тайфун неутомимо гнал наше судно все дальше от островов. Во тьме мы уже давно не видели ни маячного огня, ни огней створов бухты, ни золотых искр поселковых окон.