- Да что будет, - страдальчески сморщился Виоль, рассматривая тугую петлю поземки у копыт. - Нормально все будет. Прыгнешь - и взлетишь на своих крошечных крыльях. А потом родишься вновь, как и обещано. Ведьма Сэль нас заколдовала, мы станем слегка иными. Заклинать ты научишься по-новому, без слов. Архив свой станешь восстанавливать, безнадежный ты книжный червь. Людей научишься ценить, друзьями обзаведешься.
- Я не о том спросил. И ты знаешь, о чем. О ком.
- Дурной маг, - рассмеялся Виоль. - Ты же все желаешь понять и доказать, к чему тебе мои слова, которые можно лишь принять на веру?
- Тебе я верю, - серьезно и торжественно сообщил Эдиль.
- Ладно. Все одно: не вспомнишь потом. Эта Оса куда упрямее прежней. Найдет, не сомневайся. Сама разыщет того, другого, Диля. И искать-то, если разобраться, не трудно. Раз имя твое досталось старшему внуку королевы.
- Но...
- Ты хочешь, чтобы меня всерьез прокляла королева?
- Еще буквально пару слов!
Виоль решительно прыгнул, разрывая прочный снежный аркан, и умчался в ночь, победно рявкнув: 'маги-слабаки!'. Эдиль удивленно пожал плечами, рассматривая обломки ледяных оков - и улыбнулся. На душе стало куда светлее. Еще целых девять дней впереди. Девять дней последней зимы этой затянувшейся нелепой почти-жизни. Подарок судьбы. Теперь он точно знает: именно подарок, и представляет, как им распорядиться. Самое главное - запомнить Осу и оставить след в её душе. Тогда все, обещанное внезапно проснувшимся даром жреца а-Дивира, сбудется. Потому что злые древние законы давно исчезли. Все изменилось, а для него и это забудется в новом рождении.
Но все же однажды вернется к своему началу...
Вот только бежать из долины Рэлло, чтобы быть вместе, уже не придется.
Масленицу на заставе праздновали в этот раз самозабвенно, каждый день пели до потери голоса, оттаптывали ноги плясками до кровавых мозолей, без меры отягощали животы восхитительными блинами королевы Сэльви. Духов зимы гоняли весело, их личины разбирали в драку - чтобы потом накопить еще больше синяков и шишек, отбиваясь от защитников подступающей весны.
В последний день лютеня, называемый прощенным, по обычаю Леснии спалили чучело зимы, пустили с горы огненные обручи, растопили бани, устроили для вечернего купания проруби на реке. И, наконец, развели огромный костер.
Зажигали его на сей раз эфриты, и это было действительно великолепное зрелище. Рахта вызвал солнечный жар, а его сестра уговорила скрытый в дереве огонь. И костер получился прозрачным, почти не обжигающим, высоким, странно переплетающим в огненном цветке синеватые и рыжие лепестки. Сэльви напела нечто свое, ведьминское, очень весеннее, стоя между двумя огненными духами. И обернулась к кентаврам.