— О, владыка… — скрывая истинные чувства, советник принялся бить поклоны. — Пусть владыка позволит его ничтожному слуге принять мучительную смерть! Ведь это моя вина, что презренный убийца сумел затаиться в самом сердце драгоценных покоев владыки!..
— Советник, — прервал его император, утирая крупные капли пота, выступившие на лбу. — Мы позднее решим, какой смертью и когда вам будет дозволено умереть. А сейчас мы желаем продолжить путь.
— Как владыке будет угодно! — Гао поспешно вскочил и, бросив быстрый взгляд на бездыханное тело, поднял с земли факел. — Пусть владыка соблаговолит следовать за его ничтожным слугой.
Дальнейший путь прошел без приключений: Гао и император миновали еще одну дверь — и советник на сей раз, не скупясь, осветил потолочные балки прежде, чем Цинь Ши-хуан переступил порог, потом спустились по извилистой лестнице и оказались перед последней дверью, толстой и тяжелой, за которой располагался вход в подземную пирамиду. Перед дверью бессменно бдили два стража, могучие и немые. При виде владыки они бросились наземь, но оружия из рук не выпустили. Цинь Ши-хуан милостиво позволил им подняться и одарил улыбкой: ведь этим людям, столь преданно охранявшим августейшие секреты, в скором времени предстояло покинуть мир людей.
А потом вступил в пределы усыпальницы.
Наставник Чжан, многие годы обитавший в пирамиде и видевший звездное небо только в виде особой милости владыки, трудился в главном зале подземного убежища — где из драгоценных металлов и камней была сооружена подробнейшая карта известной ныне Поднебесной. Скоро тут, по руслам изваянных в камне миниатюрных рек должны были заскользить, масляно переливаясь в ярком свете факелов, ртутные воды, чтобы наполнить чаши озер и сполна придать объем макету империи. Наставник заканчивал последние приготовления.
Появление владыки как всегда стало для него неожиданностью: император появлялся тогда, когда считал нужным, и никакие секреты святых-бессмертных, коими владел наставник Чжан, ни разу еще не помогли ему предугадать очередной августейший визит. Однако же от внимательного глаза Цинь Ши-хуана не укрылось, что наставник Чжан сегодня вел себя немного иначе: обычно он бывал испуган — что вполне объяснимо как важностью порученной ему работы и опасения навлечь на себя высочайший гнев, от которого нет спасения, так и дурным расположением духа владыки, в последнее время постоянно сопровождавшим Цинь Ши-хуана. Лишь завидев повелителя, наставник Чжан начинал суетиться, старательно кланялся, словом — из кожи вон лез, чтобы еще больше не прогневить императора, который мог придраться к любой мелочи. Чжан хорошо помнил те двадцать плетей, которыми в последний раз одарил его владыка, узнав, что на плане Поднебесной до сих пор отсутствует сама гора Лишань.