Он выкрикнул свой боевой клич и ринулся через кусты.
Он выехал к самому морю, где коню было больше простора, и галопом помчался вдоль берега. Размахивая палашом, он налетел на стоящих на берегу, вселяя страх в их сердца.
От раздавшегося в отдалении устрашающего вопля дрожь пробежала по спине Кэтрин. Она повернула голову туда, откуда он донесся, и услышала топот копыт. Все, кто там был, замерли, вглядываясь в туман.
И вскоре в тумане проступили очертания всадника, несущегося на них стремительным галопом. Вот лошадь и всадник поднялись на воздух и перелетели через бревно, как если бы у лошади были крылья. Стоявшие на берегу бросились врассыпную, а всадник, выкрикивая боевой клич, налетел на них, размахивая мечом.
Уильям примчался, чтобы спасти ее.
Она слышала рассказы о его подвигах в сражениях. Она много раз наблюдала за его тренировками. Но оказалась не готова увидеть то, что она увидела. Он сражался с грацией и мощью, которые ужасали и одновременно потрясали своим великолепием.
Первые двое охранников были мертвы раньше, чем вытащили свои мечи. У третьего он выбил меч. Пока Уильям разворачивал коня, он побежал в сторону леса. По крайней мере двое других упали. Уильям спрыгнул с коня еще на одного солдата и с размаху вонзил меч в другого. Сразу же повернулся к оставшимся противникам, теперь держа палаш обеими руками.
— Ваш муж, как я полагаю, — сказал Маредадд на ухо Кэтрин. — Давайте отойдем от берега, пока кто-нибудь из оставшихся не догадается схватить вас и приставить нож к вашему горлу.
Кэтрин и Маредадд следили за происходящим из-за кустов, росших в отдалении от берега. Вскоре все было кончено. Двое солдат были в воде, плыли в направлении корабля. Остальные убежали и скрылись среди деревьев.
— Кэтрин! Кэтрин!
Голос Уильяма гремел над побережьем, он осматривался, выкрикивая ее имя. Уильям в безумии оглядывал берег.
И наконец увидел ее, стоящую в высокой траве у берега. Ангел спустился на землю.
Он надолго замер на месте, перестал дышать. Потом сунул меч в ножны и побежал к ней. Когда он взял любимое лицо в ладони, руки у него дрожали. Никогда еще она не была такой прекрасной. Он целовал ее щечки, розовые от холода.
— Слава Богу ты цела! — сказал он, закрывая глаза и касаясь ее лбом.
Он сказал себе, что на этот раз предоставит выбирать ей самой. На этот раз она вернется к нему, если захочет, или не вернется.
— Я не смог выполнить свою обязанность и защитить тебя. Если ты не простишь меня, если не захочешь снова жить со мной, — с бьющимся сердцем сказал он, — я сделаю все, как ты хочешь.