Вопросы, на которые должна ответить моя мать:[1]
>Вы уезжали в эвакуацию, когда началась война. Вы не помните, какого числа это было? Кто Вас провожал? Как Вы доехали? Вспомните, пожалуйста. А где Вы жили во время эвакуации? Что это были за места? Вы раньше там бывали когда-нибудь? Кого Вы больше любите — сына или дочь? Кто Вам ближе? А раньше, когда они были детьми? Как Вы относитесь к открытию ядерной энергии? Вы любите устраивать у себя дома праздники и приглашать гостей? Вы умеете играть на каком-нибудь музыкальном инструменте? И никогда не учились? А петь? А в молодости? Вы любите животных? Каких именно? Собак, кошек или лошадей? А что Вы думаете о «летающих тарелках»? Верите ли Вы в приметы? Вы долгое время работали в одном и том же учреждении. Пачему? Наверное, можно было бы найти более интересную работу? Как Вы относитесь к такому понятию, как «самопожертвование»? Почему Вы после разрыва с мужем не пытались выйти замуж? Или не хотели?
Филипп Янковский в роли Игната. (иллюстрация)
Тихая и неглубокая Ворона, заросшая непроходимым ольшаником, перевитым хмелем, поплескивая на поворотах, пересекала широкий луг. Мы с сестрой бродили по теплой воде и в нависших над водой кустах разыскивали дикую смородину. Губы наши были синими, ладони розовыми, а зубы голубыми. Неподалеку от мостка из двух поваленных ольшин мать полоскала белье и складывала его в белый эмалированный таз.
— Маня-а-а! — раздался удвоенный эхом голос с бугра, поросшего лесом.
— Дуня?! — крикнула в ответ мать.
— Маня-я! — неслось сверху. — Свово-то пойдешь встреть? Он ведь на двенадцатичасовом приехать долж-о-он!
— Дуняша! Спустись, а?! Белье возьмешь! А я побегу-у-у! Ладно?! И ребят!
— Ла-а-а-дно!..
Мать торопливо вышла из воды и, на ходу опуская рукава платья, побежала в гору по тропинке, терявшейся в лесу.
— Эй! Не уходите никуда! Сейчас тетя Дуня придет! — крикнула она нам и скрылась среди деревьев.
Дорога от станции шла через Игнатьево, поворачивала в сторону, следуя изгибу Вороны, в километре от хутора, где мы жили каждое лето, и через глухой дубовый лес уходила дальше, на Томшино. Между хутором и дорогой лежало клеверное поле. От нашей изгороди дороги не было видно, но она угадывалась по людям, которые шли со станции в сторону Томшина. Сейчас дорога была пуста. Мать сидела на гибкой жердине забора, протянувшегося по краю поля. Отсюда даже по походке нельзя было определить, кто именно появился на дороге. Обычно мы узнавали приезжающих к нам только тогда, когда они появлялись из-за густого, широкого куста, возвышающегося посреди поля. Мать сидела и ждала. Человек, медленно идущий по дороге, скрылся за кустом. Если сейчас он появится слева от куста — то это ОН. Если справа, то не ОН, и это значит, что ОН не приедет никогда. Прохожий вышел из-за куста справа.