Пожилой крайт с белыми пятнами на макушке семенил, постукивая тростью. Словно фонтан огня ударил в груди Зага. Этот старик сейчас перегородит ему дорогу. Дряхлый урод! Молодой крайт шагнул вперед, и сердце застучало в бешеном ритме. Через считаные секунды локоть Зага расплющит нос старика.
— Оннок.
— Что? — оцепенел молодой крайт.
— Приветствую тебя, оннок, — кивнул старик.
Сцены обучения вихрем пронеслись перед глазами Зага. Он попарно переплел пальцы рук и выговорил натужно:
— Добрый день.
— Обитель стоит и держится?
На привычный вопрос Заг ответил заученной до автоматизма фразой:
— На веки вечные!
В желтых глазах старика скользнула грусть. Он признался:
— В свое время я так и не решился стать онноком. Боялся… Ты сам знаешь чего.
По затылку Зага побежали мурашки. Он сглотнул и прошептал:
— Да-а…
— Надеюсь, ты выдержишь.
— Да, — выдавил молодой крайт.
— И да не сойдет твоя нога с Пути, — пожелал старик и пошел дальше.
Заг набрал полную грудь воздуха и обернулся. Пожилой крайт сделал несколько шагов и тоже оглянулся. Его глаза расширились — белый плащ оннока без перечеркнутого сердца. Значит… Старик припустил со всех ног. Стук его трости слился с биением сердца Зага…
Бывший оннок еще долго стоял, скрестив пальцы.
Он совершенно утратил чувство времени. И с трудом понимал, как доплелся до этого ресторанчика. Матовые шары освещали уютный зал. В углу на сцене молодая крайт играла на старомодном пианино. Мелодия успокаивала. За круглыми столиками посетители через соломинку потягивали коктейли и пожирали куропаток в остром соусе. Умостившийся у окна Заг поерзал на стуле. Он чувствовал себя неловко. Быстро подошел стройный официант в жилете поверх белой рубашки и серых штанах. Посетитель вынул из кармана монету и положил на скатерть.
— Поесть, но не острое.
Официант схватил монету и удалился.
Заг постарался сконцентрироваться на мелодии. Но или пианистка начала халтурить, или нервишки мешали молодому крайту. Как бы там ни было, бывший оннок никак не мог сосредоточиться. Малыш с матерью у фонтана и старик с тростью всплывали перед взором. Сколько ни массировал Заг виски — не помогало.
— Ваш заказ.
Голос официанта вернул посетителя в действительность.
В тарелке была сероватая каша весьма непривлекательного вида. Четыре полоски черного хлеба. И стакан минеральной воды.
— Свободен, — махнул рукой Заг.
Официант смиренно кивнул и поспешил к барной стойке, где широколицый крайт протирал рюмки и выстраивал их в ряд.
Бывший оннок зачерпнул ложкой кашу. Липкая, густая масса. Конечно, он непривередлив в пище, но, похоже, повар тут совсем неумелый.