Разница между ними доходила до смешного даже в таких пустяках. Трудно было найти двух более несхожих людей. Она мечтала о самых простых вещах — любви, семье, детях.
А Люк ни о чем не мечтал. Мечты не относились к миру реальности и потому не могли привлечь к себе его внимание. Он подчинил свою жизнь ритму карьерного восхождения. Достигал одной цели и устремлялся к следующей. Ему и в голову не приходило, что он может сорваться. Чтобы Люк добился меньшего, чем хотел, — такого и предвидеть было невозможно. Когда ее одолевали мысли о том, как мало добилась она в сравнении с тем, о чем мечтала, горечь в ней превращалась в камень обиды.
— Чувствуй себя как дома. — Этот сарказм был так на нее не похож, что Люк обернулся и в изумлении уставился на нее.
— Не надо так со мной разговаривать, — выдохнул он почти с угрозой.
— Я говорю с тобой так, как считаю нужным! — отпарировала она.
— Что ж, вольному воля, — сказал он. — Попробуй еще хоть раз!
— Сомневаешься? — Ее решимость проистекала из уверенности, что в этой квартире он не обнаружит ни самого Дэниэла, ни намека на его существование.
— На твоем месте я бы не стал рисковать, — ответил Люк. — Тебя подводит привычка ставить не на ту лошадь. Так что перевес всегда будет на моей стороне.
Она решительно вздернула подбородок.
— Я тебя не боюсь.
— И напрасно.
Сидящая в ней Жанна д’Арк ощутила удар по самолюбию.
— Ты что, пытаешься мне угрожать?
— Насколько мне известно, я никогда не пытаюсь угрожать кому бы то ни было. — Он произнес это с ужасающим спокойствием.
Она опустила голову.
— Мне нечего тебе сказать.
— Зато мне есть что.
— Я не хочу тебя слушать. — Она резко скрестила руки, чтобы скрыть, как они дрожат, и, повернувшись к нему спиной, уставилась в окно.
— Когда я разговариваю с человеком, я предпочитаю, чтобы он смотрел на меня, — насмешливо сказал Люк.
— А мне не хочется на тебя смотреть. — Она с ужасом поняла, что вот-вот разрыдается. Будь ее воля, она была бы отсюда в тысяче миль.
— С тех пор как я сюда вошел, я веду изумительную беседу с самим собой. — Саркастический намек на односложность ее реплик вернул на ее щеки столь недостающий им румянец. — Возможно, я взял неверное направление.
Набрав побольше воздуху, она выпалила:
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Он вздернул брови.
— Ты к кому обращаешься, ко мне или к ковру?
Она обернулась, все до последней мышцы лица у нее напряглись, но она не произнесла ни слова, боясь, что голос у нее дрогнет, и не решаясь встретиться с ним глазами.
— Давай обойдемся без вымышленного мужа, чье имя тебе даже не сразу удается припомнить, — проворковал Люк очень миролюбиво. — Я не верю в его существование.