– Будь здоров, Никодим.
– Здравствуй, – не отрываясь от работы, сказал старик.
– Слам с дела сбросить можно? Завтра коты подкатят, растырбаним. Ахча тоже есть.
– Кидай за печь.
Парень вышел. Тут же вернулся с огромным пухлым узлом, в котором угадывались какие-то меховые вещи. На Илью он больше не смотрел, пристроил узел за печью, обменялся со стариком еще несколькими непонятными фразами и ушел. Илья не слишком надеялся на ответ, но все же спросил:
– Это кто, Никодим?
Тот, как и следовало ожидать, будто не услышал, продолжая тянуть из сапога дратву и вполголоса напевая «По Владимирской дорожке…». Но, посоображав, Илья вспомнил сам. Смуглый черноволосый парень был не кто иной, как Сенька Паровоз, которого он два месяца назад на Сухаревке отогнал от Маргитки.
На Живодерку Илья вернулся уже в сумерках, дважды попав под ливень и вымокнув до последней нитки. У калитки стояли два экипажа, нахохлившиеся кучера проводили Илью недовольными взглядами, он покосился на них тоже без всякой радости. Опять господа понаехали. И опять к Настьке, голову можно положить не глядя. Как будто в хоре молодых девок недостача. Вон – поет-заливается, на всю улицу слышно. Илья постоял немного у калитки, слушая голос жены, вздохнул и, на ходу вытирая мокрую голову мокрым рукавом, пошел в дом.
В темных сенях его окликнул сердитый шепот:
– Илья, это ты? Иди ко мне…
Маргитка сидела на сундуке, невидимая в темноте. Илья не успел и двух шагов сделать, а она уже кинулась на шею, обхватила его за плечи, невольно отпрянула:
– Холодный весь, мокрющий… Где тебя носило, проклятый? Сколько ждать можно, полдня тут сижу! Смерти моей ты хочешь, аспид? Не смогла я сегодня, отец не выпустил. Чует он, кажется, что-то… Нечего, говорит, одной шляться, Яшку с собой бери. А зачем он мне сдался?! Я спорить для виду не стала, а завтра сбегу, как бог свят, сбегу еще до света! Иди сюда, иди ко мне…
Она потянула его в темноту. Илья не сопротивляясь шел за ней, а у сундука старой Тани схватил Маргитку на руки, прижал к себе, чувствуя сквозь мокрую рубаху испуганные, частые удары маленького сердца.
– Илья! С ума сошел! Отпусти, оставь, выйдет кто-нибудь… Илья, господи… ненаглядный мой, Илья…
Он торопливо целовал ее, целовал всю – волосы, лицо, руки, платье. Маргитка тихо смеялась, прижимаясь к нему, и вскоре Илья забыл о том, что в доме полно людей, что за стеной – господа, цыгане, Настя… И поэтому, когда совсем рядом вдруг мелькнуло пятно света и чуть скрипнула дверь, скрип этот показался Илье громом небесным. Он оттолкнул Маргитку, та тихо пискнула, свалившись в щель между стеной и сундуком, Илья невольно заслонил ее… но те двое, которые проскользнули мимо них в темную кухню, даже не оглянулись. Илья подождал, пока кухонная дверь закроется. Тяжело сел на сундук, перевел дыхание. Спина под рубахой была мокрой от пота.