– Морэ, не сходи с ума, – раздался тихий голос за спиной.
Илья вздрогнул, обернулся.
– Чего говоришь?
– Говорю – с ума не сходи. – Митро смотрел сердито и встревоженно. – Неужто за столько лет не успокоился? Погляди на себя, всех цыган перепугал.
– Напугаешь вас, чертей… – зло проворчал Илья. – Показалось тебе.
– Может, и показалось. – Митро не отводил настороженного взгляда. – Только, христа ради, не надури мне тут опять.
– А не пошел бы ты, золотой мой… – вскинулся было Илья, но в это время в комнате наступила такая звенящая тишина, что он, еще не обернувшись, спиной, хребтом, всей кожей почувствовал: Настька… И понял, что так и есть, увидев, как неловко, держась рукой за спинку дивана, встал князь Сбежнев.
Настя стояла наверху лестницы, опираясь на перила, и, едва посмотрев на нее, Илья понял, отчего жены так долго не было. Наряжалась, чертова баба. Как девчонка-невеста, наряжалась… Откуда только вытащила это черное атласное платье, эти серьги с бриллиантами, персидскую, невероятных денег стоящую шаль, которую он же, Илья, ей и купил, отдав за эту тряпку весь ярмарочный барыш (табор тогда над ними со смеху умирал). Волосы Насти были уложены в высокий валик по последней московской моде, и лишь у виска дрожала вьющаяся непокорная прядка. На груди, спускаясь с шеи до самого пояса, тускло блестела нить жемчуга. Илья наморщил лоб, вспоминая, откуда у Настьки это ожерелье, которого он никогда не видел.
Вспомнить он не успел, потому что Настя медленно, не сводя взгляда с князя, пошла вниз. Лицо ее выплыло из полутьмы, и Илья заметил, как страшно, до синевы на скулах, она бледна.
– Сергей Александрович… – тихим, каким-то детским шепотом выговорила она, протягивая руку. – Сергей Александрович…
Сбежнев взлетел по ступенькам, забыв про хромоту. Они обнялись посреди лестницы, и Илья видел тонкие руки Насти, намертво сцепившиеся на шее князя, и ее побелевшее лицо с зажмуренными глазами. Господи, да что ж это?! Он шагнул вперед, но чья-то рука осторожно и твердо удержала его.
– Уймись, – прозвучал сзади спокойный голос Митро, и Илья, шумно вздохнув, отвернулся.
Не в свое дело лезет Арапо, а все-таки прав: незачем смешить народ. Он украдкой окинул взглядом цыган, опасаясь увидеть в устремленных на Настю и князя взглядах насмешку, но все глаза были серьезны, а кое-кто из цыганок даже уже сморкался.
Сбежнев и Настя, держась за руки, спустились вниз. Настя села на диван, Сбежнев – верхом на стул рядом с ней.
– Настя, это судьба, – серьезно сказал он. – Я ведь совсем случайно проезжал мимо, по Большой Грузинской, и вдруг как-то разом накатило, вспомнилось… Дай, думаю, заеду по старой памяти к цыганам, авось за давностию событий Митро меня не зарежет. Вхожу – и сразу же вижу этого таборного дьявола, – князь мельком, с улыбкой взглянул на Илью, – который ничуть не изменился. И тут же сердце стукнуло – значит, и ты здесь! А я, признаться, думал, что на этом свете больше не увидимся.