Д: Одна семья привела на консультацию своего пятилетнего шалуна. Они расселись, ребенок устроился на коленях у одного из родителей. Вдруг мальчик соскочил с коленей и быстро сбросил все книги у меня с полки. А родители сидели, качали головами, отец развел руками. Ни один из них даже не двинулся с места и тогда, когда мальчик направился к одной из моих статуэток. Я взвинтился, схватил мальчишку сзади, приподнял его и посадил рядом с отцом, потом я сказал родителям: «Мне не верится, что вы позволяете ему бегать по своим головам!» Мальчику же я сказал доброжелательно, но твердо: «Ты будешь сидеть здесь до тех пор, пока я не разрешу тебе двигаться». У ребенка расширились глаза. Никто и никогда еще так, без злобы, не говорил ему, что можно и чего нельзя. Отец добавил: «Да. Ты сиди здесь» — и засмеялся. Мальчик сидел спокойно в течение двадцати минут, пока не попросился в туалет. Я ответил, что ему придется подождать еще минуту, пока мы закончим разговор. Потом я отвел его в туалет, помог ему справиться с молнией, и мы спокойно вернулись в кабинет. Он тихо сидел до конца сеанса. Потом я отвел его в комнату с игрушками поиграть, и мы вместе отобрали игрушки.
Этим родителям было нужно не сочувствие в их страданиях, им нужно было показать, как следует обращаться с их сыном — решительно и твердо. Отец мальчика рассказал, что его собственный отец был человеком жестким и жестоким, поэтому сам он всегда боялся вести себя со своим сыном так же, как его отец. Вскоре он понял, что повторяет отцовскую жестокость в отношении своего сына, но делает это методом «от противного». Не знающий никаких пределов, мальчик никогда не научится нормально обращаться с другими людьми и даже с самим собой. Этот пятилетний ребенок мог перевернуть весь дом, но он оказался неподготовленным к встрече с жестокой реальностью внешнего мира. А мир с таким мальчиком будет обращаться сурово. Мальчикам не нужны в родителях «добрые малые». Им нужны родители, которые отважатся установить для их поведения суровые границы с прочными оградами. Мужской импульс «попробовать» иногда бывает сильнее, чем способность ребенка подумать о последствиях своих действий. Поэтому мальчик нуждается в узде.
Мне не пришлось много развлекаться в детстве, потому что после того, как отец ушел от нас, я должен был работать, чтобы помочь матери содержать семью. Поэтому я не мог дождаться, когда буду играть со своим собственным сыном. Мы играли с его друзьями в бейсбол, ходили купаться летом, гоняли зимой в хоккей. Мне казалось, все было великолепно. Потом он стал настоящим букой. Подолгу оставался один у себя в комнате. Отказывался от игры в мяч, когда я предлагал пойти вместе поиграть. И знаете, с ним стало трудно общаться. Он огрызался, возвращался поздно, не говорил нам, куда уходит. Я чувствовал себя паршиво. И вот однажды, когда я предложил ему позвать друзей поиграть, он сказал мне: «Знаешь, папа, то, что ты с нами играешь, и все такое — это замечательно, но мне нужно, чтобы ты был для меня отцом. Давай я один пойду играть со своими друзьями. Ладно?» Надо сказать, я был шокирован. Ну, после этого я стал требовать от него возвращения домой в установленное время и тому подобное. Иногда по выходным мы еще играли в крикет, но его свободное время было его собственностью, в разумных пределах конечно. Я думаю, что сейчас мы даже ближе друг другу, чем были раньше, когда проводили вместе столько времени. Не могу этого постичь!