Крик повторился громче, и послышались слова:
— Черная бестия, оставь меня!… Помогите!
В лунном свете открылась такая картина: Сандок железной рукой держал за горло лежавшего на земле человека.
— Безбожный язычник убивает кого-то! — воскликнул брат Антонио, догадавшийся, что жертвой Сандока был Шлеве.— Это тот безбожник, которого чужестранный князь поставил караулить ворота.
— Брат Антонио, кажется, прав: ваш негр держит в своих руках какого-то человека. В подобных язычниках часто просыпаются злые инстинкты и побуждения,— заметил патер Целестин.
— Только ли в подобных язычниках?! — с горечью воскликнул князь.— Нет, благочестивый отец, злые побуждения бывают присущи и людям, считающим себя глубоко верующими. Мой негр Сандок вовсе не язычник, а такой же христианин, как и мы.
Подойдя ближе, он спросил Сандока, по-прежнему удерживающего на земле закутанного в плащ человека:
— Что случилось, друг мой?
— О масса, приятная встреча! — радостно воскликнул Сандок.— Взгляните, масса,— это барон Шлеве, злой барон. Он хотел выскользнуть из монастыря, но Сандок остановил его!…
Хотя присутствие в монастыре кармелитов барона Шлеве крайне насторожило Эбергарда, он не мог удержаться от улыбки, когда увидел этого бывшего камергера поверженного в пыль и корчившегося под тяжелой рукой Сандока.
Барон Шлеве действительно хотел незаметно улизнуть из монастыря, но негр, хорошо его знавший, воспрепятствовал этому. Когда же барон стал сопротивляться, он свалил его на землю.
Стеная и охая, барон взывал о помощи, но, увидев перед собой князя Монте-Веро, притих и понял, что ему осталось мало надежды.
Брат Антонио сделал попытку оттолкнуть негра, желая освободить барона. Но Сандок, не питая ни малейшего почтения к монашескому сану, так угостил его, что тот, охнув от боли, отскочил подальше.
Все это Сандок проделал одной правой рукой, так как левой он держал поводья лошадей.
— Если не ошибаюсь,— проговорил наконец Эбергард,— это действительно барон Шлеве. Как вы сюда попали, барон?
Патер Целестин, ничего не понимая, с открытым ртом молча смотрел на происходящее. Барона он видел первый раз и тоже не мог понять, как он здесь оказался.
Шлеве не находил слов для ответа. Голос отказался повиноваться ему — отчасти потому, что Сандок немилосердно сдавил ему горло, отчасти из-за душившего его бешенства.
— Сандок, ты переусердствовал,— заметил князь.— Я только велел тебе никого не выпускать. Помоги барону подняться!
— Эта черная бестия — разбойник! — проговорил наконец Шлеве сдавленным голосом.— Он напал на меня!
— Будьте так любезны, барон, объясните нам, как вы сюда попали? — сдержанно спросил Эбергард.— Во всяком случае, по меньшей мере странно, что вы находитесь в монастыре, настоятель которого ничего не знает о вашем пребывании в нем.