— Превосходно, моя очаровательная Франсуаза, постарайся! Я сгораю от нетерпения!
В то время, как мнимая турчанка разговаривала со своей сестрой, Шлеве имел достаточно времени, чтобы налюбоваться ее прекрасной статной фигурой. Он ни минуты не сомневался в том, что это та самая красотка, которую он встретил вчера на бульварах. Он рисовал в своем воображении ее прелести и до того был уверен в успехе, что глаза его начали косить.
Он увидел, что Франсуаза повернулась к нему и сделала рукой знак следовать за ними. Он, не задумываясь, повиновался, и они втроем вышли на улицу.
— Барон может проводить нас домой! — сказал Сандок своей «сестре» достаточно громко, чтобы барон мог слышать.
— Под твою ответственность! — отвечала ей Бабет.
— Уже очень поздно,— проговорил барон, смело подходя к турчанкам, свернувшим за угол к экипажу,— позвольте мне проводить вас!
— С тем условием,— прошептала Франсуаза,— что дорогой вы не произнесете ни слова и исполните все, что я вам прикажу!
— Я человек послушный и готов поклясться, что исполню все в точности! — заверил барон.
«Попался! — с торжеством подумал Сандок.— Теперь ты в наших руках!»
Моро первым сел в экипаж. Сандок, как было условлено, вручил кучеру кошелек с монетами и приказал ему снова ехать в Сен-Клу. После этого он уселся рядом с Моро, а барон поместился напротив. Экипаж помчался по пустынным улицам…
В голове Сандока созрел план, напоминавший древний обычай его диких соплеменников; они привязывали свою жертву к дереву и, вырядившись самым фантастическим образом, начинали вокруг ритуальную пляску, сопровождаемую устрашающими завываниями и громкими криками. При этом каждый из танцующих, прыгая вокруг осужденного, по нескольку раз вонзал в его тело нож, пока оно не превращалось в кровавое месиво…
План Сандока не был столь кровожаден, но имел сходство: он намеревался до крайности возбудить страсть у ненавистного ему человека, а затем разыграть сцену пляски мертвецов.
Да, в этот раз барону уже не вырваться было из сетей, расставленных Сандоком.
Глубокой ночью экипаж остановился у боковых ворот дворца Сен-Клу.
— Тише! — прошептал Сандок, обращаясь к барону, с ловкостью юноши помогавшему обеим турчанкам выйти из кареты.
В тот момент, когда обманутый барон нежно протягивал руку Моро, Сандок приказал кучеру возвращаться в Париж.
Часы в замке пробили два пополуночи. Дворец, парк, оба флигеля тонули во мраке.
Карета уехала, а барон Шлеве последовал за турчанками через парк к боковому флигелю, крадучись ступая по песчаной дорожке.
И вот они у подъезда второго флигеля. Моро отворил дверь, Сандок нежным шепотом посоветовал барону быть осторожным в темном коридоре и лучше всего держаться за него, что барон тут же и проделал, сладострастно улыбаясь.