После вечерней молитвы в часовне замка, куда матросы поставили гроб Леоны, Эбергард проводил Маргариту и Жозефину в предназначенные для них покои.
Когда он, пожелав дочери и внучке спокойной ночи, направлялся к себе, престарелый управляющий Шенфельд, преемник убитого Фуксом Виллейро, попросил князя пройти в красную залу, где его ожидает сюрприз. Большая высокая зала была ярко освещена, а на столе стоял портрет императора Бразилии, поразительно схожий с оригиналом, и лежало письмо:
«Примите это, мой дорогой Эбергард, как высшее доказательство моей к вам любви и уважения, и пусть этот образ напоминает вам, о дружбе, которую вечно питает к вам
Педру.»
Князь был глубоко тронут этим новым доказательством любви императора. Портрет занял достойное место в его комнате, рядом с портретом матери, прекрасной принцессы Кристины.
Счастливая мирная жизнь потекла в замке, жизнь, о которой можно было бы сказать, что в ней не остается места еще каким-нибудь желаниям; однако в сердце одной из его обитательниц — Маргариты — все-таки таилась глубокая скорбь, которую она тщательно скрывала от глаз отца и дочери.
Спустя несколько месяцев Эбергард, неустанно работавший над улучшением и расширением своей колонии, узнал, что севернее Монте-Веро, где расстилались необитаемые пустынные луга и болотистые леса, поселился немецкий колонист, намеревавшийся, подобно ему, возделать бесплодные земли и привлечь к себе поселенцев.
Это известие исполнило князя радостью, и он попросил узнать имя человека, осуществлявшего его идеи и, тем не менее, ни разу не посетившего Монте-Веро.
Сведения, доставленные князю, были таковы. Таинственным соседом, посвятившим себя устройству и улучшению своих земель, был красивый мужчина лет сорока по имени сеньор Вольдемар.
Эти сведения не пробудили в Эбергарде никаких подозрений в том, что за личностью его соседа скрывается какой-то другой человек; он был слишком далек от этой мысли.
В один из субботних вечеров, когда Эбергард с Маргаритой и Жозефиной прогуливались на террасе близ замка, на опушке леса показалось несколько всадников. Ехавший впереди был одет, как все бразильские колонисты, в легкое летнее платье и широкополую желтую шляпу; они направлялись к замку. Один из всадников спешился и подошел к находившемуся поблизости управляющему Шенфельду.
— Мне кажется,— обратился князь к дамам,— что наш сосед наконец решил навестить нас.
Всадники остались у ворот, а управляющий торопливо направился к князю.
— Ваше сиятельство,— сказал Шенфельд,— владелец колонии Санта-Франциска просит о чести говорить с вами без свидетелей.