– И что же, Морган перестал пить? – спросила она.
– Не совсем. Забавно, я всегда считал его алкоголиком, но он завязал по собственной воле. Стал лучше выглядеть, и наконец я заметил, что он встречается с женщиной. Сначала они таились. Он приводил ее поздно вечером, но я порой слышал из-за стены их возню в постели. Однако завязал Морган поздновато. За месяц до смерти он признался мне, что потерял работу. Я еще подумал тогда: ну вот, стоит ему хоть раз приложиться к бутылке – и он снова запьет. Но он не запил. Держался благодаря той женщине, наверное. Линне де Ну… – При воспоминании о ней голос Берлина сделался мечтательным. – Густые черные волосы, синие глаза и светлая кожа. Персик Джорджии – так, бывало, моя тетушка называла подобную кожу. А в сочетании с темными волосами это было… поразительно. Иногда он приводил ее в кафе. Один из моих официантов чуть голову из-за нее не потерял, а она, когда поняла это, начала с ним флиртовать. Она не была леди, поэтому вела себя довольно свободно. Даже в свои выходные бедный парень торчал поблизости, только чтобы увидеть, как они с Морганом сидят в баре, все надеялся, что она удостоит его хоть несколькими словами. А если он начинал терять интерес, она подходила, что-то шептала ему, потом возвращалась к Моргану, передавала тому то, что сказала официанту, и они вместе смеялись: влюбленность несчастного молодого человека была для них поводом для шуток. Такой уж была эта женщина.
– Но вы сказали, что Морган завязал.
– Он – да. Не знаю, пила она больше или меньше его, но пила много. Не знаю, что он думал по поводу ее пьянства, но терпел. Они сиживали здесь либо вдвоем, либо в компании, которую иногда собирали. А потом уединялись наверху.
В интонации Фрэнка Хейли уловила не столько осуждение, сколько зависть, и это ее удивило. Для человека средних лет, вроде Берлина, надменного скуластого Нормана с глубоко посаженными черными глазами должно было бы быть вполне достаточно.
– А как умерла эта женщина? – спросила Хейли.
– Морган убил ее за две недели до того, как покончил с собой.
– Что?!
Берлин покачал головой:
– Я никогда этого не понимал или, возможно, понимал, но не хотел принять. Он был от нее без ума, а такая любовь делает людей опасными. Вероятно, этого оказалось достаточно. – Он помолчал, доставая сигарету из старинного портсигара, который всегда носил с собой. Когда он прикуривал, его руки дрожали и пламя зажигалки плясало. Сделав глубокую затяжку, Берлин продолжил: – Она умерла в его комнате. Полиция сообщила, что на ее теле было четырнадцать ножевых ран. Я никакого шума за стеной не слышал, а вот тетушка, похоже, что-то уловила, потому что я нашел ее без сознания в холле перед дверью Моргана. Она умерла три дня спустя, не приходя в сознание.