Взгляд Хейли скользнул по собранию лазерных дисков с классической и современной музыкой, стоящих аккуратными рядами над музыкальным центром дубового дерева, потом задержался на снимке, где был запечатлен сам Берлин: толстые ноги, желтые шорты-бермуды, бледная рука, обнимающая загорелые плечи Нормана, официанта-воображалы. «Что ж, теперь понятно, почему Норман меня так не любит», – подумала Хейли, беря с полки диск с музыкой Сибелиуса – хотелось чего-нибудь легкого, для контраста с историей, которую собирался рассказать ей Берлин. Зазвучала музыка. Хейли продолжила осмотр комнаты. Фотография Фрэнка и Нормана была единственным предметом в комнате, который имел какую-то связь с личной жизнью Берлина.
Фрэнк вернулся с кувшином мятного чая со льдом и двумя пильзнеровскими стаканами, явно взятыми из морозильника. Сделав глоток, Хейли почувствовала, что в чай хозяин квартиры щедро добавил рома. Ощутила она и запах, исходивший от одежды Берлина, – сладко-пряный и смутно знакомый. Марихуана. Судя по всему, связь с Норманом не была единственным пороком Фрэнка Берлина.
Сколько нового она узнала о нем за последние несколько минут. Неужели воспоминания о бывшем соседе так ужасны, что Берлин решил прибегнуть к «допингам»? Хейли сделала несколько больших глотков, надеясь, что и ей это поможет успокоиться.
Берлин уселся в одно из кресел с плетеными спинками и, поигрывая стаканом, начал:
– Джо Морган был нашим квартиросъемщиком в течение девяти месяцев до самой своей смерти. Верхнюю квартиру держала моя тетка, она-то и сдала жилье Моргану незадолго до того, как ее хватил удар. Когда я переехал сюда, чтобы ухаживать за тетей Соней, арендную плату стал собирать я, и это был мой единственный контакт с ним. Время от времени Морган спускался вниз, чтобы что-нибудь выпить, но в основном держался особняком вплоть до последних нескольких месяцев перед смертью.
– А потом что-то изменилось?
– К лучшему. Сначала он был пьяницей. Через стену, отделявшую комнату Джо от моей спальни, я часто слышал его завывания. Он бился головой о стены, пока я не пригрозил выселить его. Однажды он кулаком разбил стекло в дверях только потому, что замок заело. Порезался и залил кровью весь ковер. У него было такое сильное кровотечение, что мне пришлось потом долго мыть комнату. Там до сих пор, наверное, еще остались пятна, но на темном ковре они не видны.
Кровь на ковре. Неужели тот запах, что Хейли ощутила после дождя, был запахом крови? Но это очень старые пятна, напомнила она себе. Им уже восемь лет, и они совершенно не страшны. Хейли налила себе еще чаю.