– А такое малое количество тоже может причинить мне вред? – спросила она.
– При том, что в нем восемьдесят процентов спирта, – только вашей голове, которая будет болеть завтра утром.
– Как же Линна могла сохранять свою силу, если действительно пила нечто подобное?
– Да, она иногда пила. Порой даже много. Но не каждый день.
– Все, однако, утверждают обратное.
– Вероятно, она намеренно вводила всех в заблуждение.
Хейли нахмурилась. Селеста стояла на своем:
– А может, она и вас дурачит. Я ведь вас предупреждала.
Сказав это, Селеста направилась в солярий. Хейли последовала за ней.
Проходя через кухню через некоторое время, она заметила, что бутылки исчезли. Вместо них на стойке появился кофейник из жаростойкого стекла, наполненный кофе с цикорием и специями. Она с удовольствием налила себе чашечку. Голова уже начинала кружиться.
Гости разбрелись теперь по двум этажам. С чашкой в руке Хейли поднялась по лестнице и нашла Селесту в верхнем холле. Жрица разговаривала с элегантной дамой – риэлтером.
– Сногсшибательный старый дом, не правда ли? – заметила дама.
– Да, – рассеянно ответила Хейли, ее внимание привлекла полоска света, падавшая из открытой двери спальни Линны.
– Вы еще не все комнаты здесь осмотрели?
– Я здесь уже бывала, но видела только комнату Линны.
– Тогда пойдемте, я покажу вам остальные.
– Чуть позже, – ответила Хейли.
Селеста поняла ее. Они вдвоем оставались на месте до тех пор, пока группа любопытных гостей не спустилась на первый этаж.
– Мне нужно увидеть спальню их родителей, – сказала Хейли и направилась в глубь холла.
Передняя его часть была погружена в темноту, но двери оказались незапертыми. Хейли представила себе, как маленькая Линна крадется по коридору – ей вот-вот предстоит стать свидетельницей отцовских извращений. Эта сцена – крохотная девочка, ошарашенная, испуганная, бежит обратно по холлу – предстала перед ней так же ясно, как тогда, во сне, или как это было в ту ночь, когда действительно случилось.
Селеста зажгла свет. Хейли моргнула, и в тот же миг тени Анри и его искалеченной жены исчезли, не оставив следа.
Хотя кровать в спальне была новой, все остальное не изменилось. Как и комната Линны, эта сохранялась в неприкосновенности – как дань памяти прошлого. Еще одним новшеством был лишь портрет Линны над камином. Она словно обозревала комнату, и лукавая улыбка играла на ее лице. В комнате стоял знакомый запах, вероятно, тот самый, который появлялся, когда она воскуряла травы, данные ей Селестой для установления контакта с духами, обитавшими в ее комнате. Неужели Луи тоже делает это, чтобы вызвать дух сестры или матери?