Тишину нарушает гул, похожий на рокот самолетных двигателей, однако он не проплывает мимо, а постепенно нарастает. Этот серый звук она различает не вовне, а внутри себя. И на его фоне пробивается, словно человеческая фигура сквозь туман, страшный смех отца.
Джо подходит к ней. Какое-то мгновение она колеблется: стоять насмерть или бежать без оглядки? У нее нет больше сил бороться с этим монстром.
– Пора ехать, – говорит Джо.
Его голос ровный, но озабоченный.
– Еще минутку. – Она протягивает руку и, когда Джо поднимает ее на ноги, целует его долгим страстным поцелуем, словно они не были вместе всего несколько часов назад. О, как она жаждет его – жаждет наслаждения, которое он ей дарит, жаждет тех мгновений, когда они сливаются воедино и она может забыть о своих страхах.
Ураган, такой внезапный и сильный, какой может только присниться во сне, обрушивается на нее. Она подставляет лицо ветру, и… Хейли просыпается.
Огонь в камине почти потух – осталось лишь несколько тлеющих среди пепла головешек. Солнце, согревавшее комнату, скрылось за плотными тучами, пошел густой снег. Хейли снова разожгла камин, включила регулятор, который распределяет тепло по всему дому, и пошла наверх записывать события, которым была свидетельницей.
Она печатала быстро, не останавливаясь для того, чтобы осмыслить и оценить написанное. Но к тому времени, когда она закончила, ее снова стало клонить в сон. Нет, не сейчас, подумала она; во всяком случае, не раньше, чем она разберется в том, что узнала. Решив, что прогулка поможет освежить голову, Хейли надела ботинки, спортивный костюм и вышла из дома.
«Ледниковая дорога», соединяющая большинство лесных массивов южной части штата Висконсин, проходила по краю ее земельного участка. Хейли пошла по ней через горный луг, покрытый дрейфующими снегами, мимо обнаженных дубов и кленов, придававших пейзажу вид изумительной зимней сказки, мимо разбросанных окаменевших морен, оставленных здесь отступающим ледником много веков назад.
Дух, обитавший в ее теле, казалось, заснул или на время покинул ее. Теперь она может подумать, не испытывая на себе давления Линны.
На подъеме, нависающем над крупнейшим в этих местах озером, была устроена смотровая площадка, ограниченная для безопасности барьером. Хейли остановилась здесь, как всегда останавливались бесчисленные пешие туристы и лыжники, совершающие дальние переходы, и присела на скамейку, глядя на крутой спуск и пролегающую внизу дорогу, на серый горизонт, серый снег – на всю эту мертвую землю.
Живя здесь, она частенько ходила по этой тропе и поднималась на эту площадку, горюя о своем потерянном ребенке. Теперь у нее было такое ощущение, что она скорбит о другом ребенке, о Линне, приносившей ветви жимолости в спальню матери, потом потерявшей мать, а вскоре после этого подвергшейся надругательству со стороны отца-чудовища.