Линна быстро присоединяется к группе гостей, собравшихся вокруг стола в столовой и попивающих вино и ромовый пунш. Она обменивается кое с кем парой слов, потом бредет в кухню, где повариха наполняет напитками кувшины и выкладывает на фарфоровые блюда тарталетки. Делает она это тщательно и медленно, стараясь не обращать внимания на нетерпеливых и несдержанных гостей, которые хватают еду, не дожидаясь, когда она закончит оформлять блюда.
– Они не оставляют меня в покое, – жалуется повариха.
– Сосредоточьтесь на напитках. Пищу стадо найдет само.
– Мадам?…
– Все в порядке, Сьюзен. Делайте все так, как вы привыкли. – Линна окидывает взглядом гостей, размышляя, стоит ли попросить их не мешать Сьюзен, но в этот момент ее внимание привлекает голос из передней.
Она идет туда, чтобы приветствовать нового гостя – высокого черного мужчину с большой бутылкой в руке.
– Это тебе, – говорит он с акцентом, который Хейли определяет как гаитянский или ямайский, и вручает ей бутылку.
Линна легко целует его в губы, берет за руку и ведет к лестнице.
Хейли доводилось бывать на подобных вечеринках, но никогда – в столь элегантно обставленных домах и в столь пестром обществе. Царствующий здесь гедонизм шокирует ее. Женщина с трубкой кругами бродит по комнате, вдувая табачный дым в легкие мужчин и женщин. Чернокожая девица в восхитительной синей шелковой блузке и брюках, обнажив грудь, колышет бедрами в такт доносящемуся из стереопроигрывателя медленному ритму в стиле регги. Двое мужчин в танце описывают круги вокруг нее, ожидая, когда она упадет. Пронзительный смех доносится из столовой; в тени, за лестницей, какая-то особа жалуется на что-то своему спутнику: она то жалобно хныкает, то всхлипывает.
И над всем этим на лестнице, не выпуская руки своего чернокожего гостя, с царственным видом, словно птица-стервятник, питающаяся энергией толпы, стоит Линна – насытившаяся этой энергией, но одинокая – такая же одинокая, какой была среди гостей Карло.
– Луи наверху, он ждет тебя, – говорит она спутнику.
– Присоединяйся к нам, – тихо шепчет он на местном диалекте и гладит ее по обнаженному плечу. Линна слабеет от внезапно нахлынувшего желания, но этого человека она тоже боится.
– Не могу, – мягко отклоняет она его предложение и поворачивается, чтобы спуститься вниз. Делает шаг и чувствует, как комок сжимается внизу живота, словно кто-то стиснул ее внутренности железной рукой. Она быстро делает глубокий вдох – не от боли, а оттого, что понимает значение этой боли. Линна пока еще любовница Карло, и он относится к ней как к любовнице. То, что могло бы сделать ее его женой, снова не произошло.