Чейз сказал, что возьмет счет своего знакомого, отлучился на несколько минут и, вскоре вернувшись, снова с вниманием стал слушать Хейли.
– На кой черт вам нужно все это описывать? Мне кажется, эта семья и так достаточно настрадалась, – сказал он наконец.
– Луи де Ну дал мне разрешение. Я могла бы расспросить о родителях его самого, но, полагаю, милосерднее по отношению к нему получить информацию от кого-то, не столь близкого семье.
– Не столь близкого? Ну, по сравнению с детьми, наверное, это правда. Я был личным врачом Джоанны на протяжении трех последних лет ее жизни и всегда лечил Анри.
– Что вы о них думаете?
– Вы собираетесь меня цитировать?
– Нет, мне просто нужно кое-что уточнить. Итак, Анри был главой семьи…
– Главой? О да, он правил ими всеми с сердечностью Сталина или Гитлера. Но был блестящим человеком и дьявольски искусным оратором. За это клиенты прощали ему недостатки, хотя сомневаюсь, чтобы он имел друзей.
– От чего он умер?
– От того, что я записал в свидетельстве о смерти. Чтобы вам было понятнее, скажу, что это можно определить как постепенный отказ всех органов – почек, печени, сердца, мозга. Единственное, что не изменило ему до конца, – это легкие и его мерзкий характер. В последние месяцы от него ушла чуть ли не дюжина сиделок. И меня всегда поражало, как преданно его дети бегали вокруг него каждый раз, когда казалось, что он отдает концы. А когда это действительно случилось, Луи даже отослал сиделку и сам почти час сидел у одра покойного. – Доктор покачал головой. – Преданность – любопытный инстинкт.
– А какой была Джоанна?
– Святой, по крайней мере в сравнении с Анри. До той катастрофы она была самой красивой женщиной, какую я видел в жизни. Даже после, когда она страдала от невыносимых болей, я числил ее в десятке самых восхитительных. Бедняжка! Я не сторонник умерщвления из милосердия, но для нее, попроси она меня, я бы это сделал. Но она никогда не просила.
– Луи говорил, что она страдала от болей, но не объяснил их происхождения.
– Автокатастрофа. У Джоанны был перелом позвоночника, но часть нервных путей сохранила проводимость и чувствительность. До конца жизни она отдыхала от чудовищных болей только под действием седативов. А что касается Анри, то он был вынужден жить с чувством вины.
– За рулем был он?
– Нет. – Доктор замолчал, подбирая наиболее точные слова. – В тот вечер стоял такой же мороз, как сегодня. Анри напился, и за руль пришлось сесть Джоанне. Машина перевернулась на обледеневшем мосту к северу от Мэндевиля. Несмотря на то что Джоанна стала инвалидом, Анри боготворил ее по-прежнему и так себя и не простил.