– Когда придет, тогда и придет, – пробормотала она, сняла часы и убрала их в ящик с инструментами.
Надо чем-то заняться пока. Что, Может быть ужаснее, чем если тебя застанут возле телефона в ожидании звонка!
Эмили внимательно посмотрела на старый разбитый витраж, лежащий перед ней на столе, взглянула на рисунок, размышляя над тем, в каком порядке изначально были расположены маленькие кусочки стекла. Потом взяла инструменты и принялась за работу, восстанавливая рисунок, созданный неизвестным художником больше века назад.
– Извините, что приходится вас побеспокоить, мисс Рейне.
Она подняла глаза и улыбнулась электрику. Кажется, его звали Майк.
– Никакого беспокойства. Чем могу помочь?
– Я о проводке для столярной мастерской… Вы хотите две розетки или четыре?
– А как вы бы посоветовали?
– Я бы сделал четыре.
– Ну, значит, ставьте четыре.
– Ладно. – Он сделал пометку в блокноте. – Сейчас проверю, не надо ли еще чего спросить, чтобы вас опять не побеспокоить.
Электрик стал просматривать записи, а Эмили продолжила свою работу.
– Я думал, что у вас должен быть сегодня урок циклевки.
Улыбнувшись, девушка подняла глаза и увидела подходившего к ним Коула Престона.
– Доброе утро, – сказала Эмили, задумавшись о том, не приходило ли ему в голову стать моделью.
Не каждый мужчина будет выглядеть на миллион долларов в брюках защитного цвета и бледно-голубой рубашке.
– Доброе утро.
Коул остановился на почтительном расстоянии от нее и бросил ключи от ее машины возле ящика для инструментов.
– Пока все, мисс Рейне. Спасибо, – сказал электрик.
– Не стесняйтесь спрашивать, если возникнут какие-то вопросы, – проговорила она вслед ему и снова повернулась к Коулу. – После того как осушила море в фасадной части здания сегодня утром, я попыталась включить циклевочный агрегат, но он не желает работать. Все слишком сырое. Дожди должны прекратиться завтра. А пока все не высохнет, речи не может быть ни о какой циклевке пола, ни о какой покраске, ни о каких витражах и, конечно, ни о каком безе.
– Безе?
– Сладости из взбитых белков, – объяснила Эмили. – Белки невозможно хорошо взбить при высокой влажности. И глазурь тоже сделать невозможно. Хотя должна признаться, что и в самую лучшую погоду мне никогда не удавалось сделать глазурь быстрее чем за пятнадцать минут.
Коул сдвинул брови, сдерживая улыбку.
– А вы полагаете, мне когда-нибудь удавалось? Век живи – век учись. – Он переключил внимание на одного из электриков, который, пятясь, разматывал большую катушку с желтым проводом. – Я. вижу, эти молодые люди не боятся работать в сырости.