Немного помолчав, он продолжил:
— Наш обратный полет займет от четырех с половиной до шести часов. Хотел бы быть более точным, но не могу. В обычных условиях полет на запад требует большего времени, чем на восток, из-за встречного ветра. Но пока что мои приборы показывают отсутствие ветра вообще… Кроме нас здесь ничто не летит и не двигается. — Некоторое время интерком был включен, словно Брайан хотел еще что-то добавить, потом он выключил его.
— Да что тут происходит, Бога ради? — спросил бородатый пассажир нетвердым голосом.
Альберт посмотрел на него внимательно и ответил:
— Не думаю, что вам захочется узнать.
— Я что, снова в клинике? — спросил бородатый, испуганно моргая.
Альберт испытал мимолетное сочувствие к нему.
— Почему бы вам в это и не поверить, если помогает?
Человек с бородой некоторое время неподвижно смотрел на него, потом объявил:
— Лучше я опять спать буду. Прямо сейчас. — Он откинулся на спинке своего кресла и закрыл глаза. Не прошло и минуты, как его грудь стала мерно вздыматься с частотой глубоко спящего человека.
Послышалось ровное сопение.
Альберт смог только позавидовать ему.
Ник слегка стиснул плечо Лорел, отстегнул ремень и поднялся.
— Пойду вперед, — сказал он. — Хочешь, пойдем вместе?
Лорел покачала головой и указала через проход на Дайну:
— Я останусь с ней.
— Боюсь, тут ты ничего не сможешь поделать, — сказал Ник. — Все теперь в руках Бога.
— Я понимаю, — согласилась она. — Просто хочу остаться.
— Ну хорошо, Лорел. — Он легонько провел по ее волосам тыльной стороной ладони. — Какое красивое имя. Ты его заслуживаешь.
Она подняла на него глаза и улыбнулась:
— Спасибо.
— У нас с тобой свидание за ужином — ты не забыла?
— Нет, — ответила она с улыбкой. — Не забыла и не забуду.
Он наклонился и слегка поцеловал ее в губы.
— Вот и хорошо. Я тоже не забуду.
Ник пошел в головную часть самолета, а она приложила пальцы к губам, как бы пытаясь сохранить его поцелуй. Ужин с Ником Хопвеллом, темным, загадочным незнакомцем. Возможно, при свечах и с хорошим вином. А потом еще поцелуи — настоящие поцелуи. Все это напоминало романы Арлекино, которые она иногда почитывала. Ну и что? Приятные истории, полные сладких невинных грез.
Почему бы и не помечтать немного? Что тут плохого?
Ничего, разумеется. Но почему тревожило странное чувство, что эта мечта никогда не сбудется?
Она отстегнула ремень, вышла в проход и положила ладонь на лоб девочки. Высокая температура спала. Кожа Дайны была теперь прохладной.
«Кажется, она отходит», — вспомнились Лорел слова Руди перед самым взлетом. Дайна дышала мелкими порциями воздуха, грудь вздымалась под ремнем, прижимавшим тампон к ране.