— Молодец! — радовался Женя. — Я так боялся, что ты струсишь.
— Я говорила? Говорила! Алевтина Васильевна, знаешь, какая мировая! Человека насквозь видит!.. Пошли на Энгельса, газировки выпьем. Что-то во рту пересохло.
Выпив воды, они уселись в Первомайском саду. Саша сказала:
— Пока ты там парился, мы так хорошо придумали! Придем на завод и скажем: «Зиночкина мама часто болеет, потому что сердце… А если полечится — болеть не будет, а хорошо будет работать каждый день. Вам же еще и лучше!..» Ну как? Здорово?
— Ага, — сказал Зиночка. — Только мне стыдно за себя просить.
— Стыдно?! — налетела на него Саша. — Ты и к директору говорил «стыдно». И не себе просить, а маме! Понял?!
— А если нас выгонят?
— Не выгонят, — вмешался Женя. — Не имеют права. Папа мне рассказал. Профсоюз защищает рабочих. И должны, если правильно, сделать так, как рабочий просит. А у нас правильно!..
Полные решимости, подходили они к заводу. По крутой, как пароходный трап, железной лестнице поднялись на второй этаж. Остановились перед дверью с табличкой: «Председатель завкома…» Постучали — молчание. Еще раз — ни звука.
— Пусто, — сказал Зиночка, желая одного — поскорее уйти.
— Посмотрим, — шепнула Саша и глянула в замочную скважину — Есть! Женщина. Симпатичная. Эта сразу поймет!
Саша рванула дверь. Женщина удивленно посмотрела на них:
— Вам кого?
— Вас, товарищ Афиногенова, — ответил Женя. — Вы ведь Афиногенова?.. Нам нужна сердечная путевка в санаторий.
— Ой, уморил! — засмеялась она. — У тебя, что ли, сердце больное?
— Не смешно, — обиделся Женя. — У Зиночкиной мамы!
— У твоей, что ли? — спросила она, глядя на Сашу.
— Нет. Это его маме надо. Зиночки, — и указала на Зиновия.
— Он — Зиночка?!. Цирк какой-то! Он же пацан!.. Или говорите толком, или выкатывайтесь!
Они рассказали. Афиногенова порылась в бумагах.
— Нет. Угловой не можем. И работает она у нас без году неделю, и не проявила себя так уж очень…
— Так потому что болеет! — перебил возмущенный Зиновий.
— Слушай ты, мамин защитник! — рассердилась Афиногенова. — Ты чего орешь?! Отдыхать все желают. И вообще, тут не детский сад. Пусть мать сама приходит… Идите, идите…
Очутившись снова в пустом коридоре, друзья растерянно переглянулись. Первой опомнилась Саша:
— Надо на нее пожаловаться!.. К кому бы еще пойти?
И тут Зиночка вспомнил, как к ним приходил на праздники папин друг — Семен Семенович Дубровин. Большущий. Вся грудь медалями увешана…
— Дядя Семен еще тут работает, — сказал Зиночка. — Он тоже, как и папа, в парткоме.
— Так чего же ты молчал? Пойдем к нему! — потребовала Саша…