Мы вошли в дом. Следы, оставленные грязными сапогами убийцы, вели в глубь дома. Эксперт снимал и зарисовывал отпечатки, я непрерывно щелкал фотоаппаратом. Кое-где с сапог осыпалась глина, и я аккуратно собрал ее в конверты.
Так мы прошли к письменному столу. Ящики были выдвинуты, кое-какие бумаги валялись на полу. Будильник с разбитым стеклом лежал циферблатом вверх. Убийца спешил. В верхнем ящике стола лежала раскрытая сберкнижка. Незадолго до трагической гибели Осеев снял с книжки довольно крупную сумму — около пятисот рублей. Денег в столе не было.
Преступник предусмотрительно надел перчатки. Он оставил несколько жирных отпечатков на бумаге, покрывавшей стол. Видимо, перчатки были смочены какой-то жидкостью, хорошо пропитывающей бумагу. От пятен исходил едва уловимый запах бензина.
Мы детально исследовали дом и двор, но больше ничего не удалось найти. Вскоре привезли собаку, толстолапую черную овчарку. Она было взяла след, но весь двор был в липкой грязи, дождь смыл все запахи. Неожиданно собака рванулась через забор, натянув длинный поводок, но дальше, за забором, беспомощно закрутилась и с виноватым видом легла на брюхо.
— Кто живет в этом направлении? — спросил Комолов.
Комаровский назвал фамилии соседей: Казырчук, Сажин, Шабашников...
Поблизости от того места, где крутилась собака, на стороне Осеева, стояла дощатая покосившаяся уборная.
— Вызывай золотарей, — сказал шеф Комаровскому.
Пришли золотари, по-научному ассенизаторы, дюжие ребята в фартуках и брезентовых рукавицах. Через три часа мы нашли в уборной узел. Нож и сапоги были завернуты в махровое голубое полотенце, похищенное в доме убитого, для увесистости в узел был положен булыжник. Край полотенца был оторван.
У Комолова хватило сил дойти до гостиницы. Его лихорадило. Вечером он совсем свалился с ног. «Грипп по сердцу резанул», — так сказал мне Эн Эс. Он задыхался всю ночь и тянулся к окну; под утро ему стало немного легче. Тем временем мы получили первые результаты экспертизы: найденные нами сапоги действительно принадлежат преступнику, именно в них он вошел в дом Осеева. На ноже были найдены следы крови, которая могла быть только кровью Осеева.
Зазубрина, имевшаяся на ноже, оставила характерный след, задев ребро.
Сомнений быть не могло: убийца, совершив преступление, решил как можно скорее избавиться от улик.
Через полчаса в контору правления охотничьего общества является усатый лейтенант. Один, без Шабашникова. Он смущенно хмыкает в кулак.
— Не намерен Шабашников явиться, Борис Михайлович. Говорит: «У меня сильно тоскливое состояние, не могу...» Выпивши он.