Значит, Павел был здесь. Интуиция не подвела. Игорь шел по следу Павла, по заключительному отрезку его пути, за которым зияла черная пропасть.
— Коллега умер, Михаил Михайлович…
За словами сочувствия — адрес воспитательницы Нелли, ныне пенсионерки.
«Не теряй ни минуты», — значит, начинал с главного.
Целый час ушел на поиски дома, в котором проживала Роза Максимовна, она же — Рауза Максудовна; еще два, исполненных отчаяния и досады («Теперь на самолет не успеть!») — на ожидание: старая татарка-воспитательница выживала, перепродавая на рынке товары залетных южан, о чем поведали соседи Поведали дежурно, с небрежительностью и скептицизмом даже, так что просить их о помощи в скорейшем поиске он не рискнул.
«Творчество, Паша, есть процесс, которым управляет постоянная мысль о результате, — спорил с покойником Игорь, расхаживая по расхлябанному вешнему двору. Часы пришлось снять с руки и бросить за пазуху, после чего время пошло быстрее. — Не противопоставление алгоритма хаосу, а их синтез!..»
«Я закину ключи и псов прогоню с крыльца…»
Если бы не постоянная мысль о сенсации! Павла уже не вернешь…
Роза Максимовна вернулась в одиннадцатом часу с двумя тяжелыми сумками. Она оказалась не такой уж старой, но явно забитой — измученной школой, пенсионной долей, соседями, судьбой. Дикий цейтнот, внутренние часы подстегивали, все слова учтивости пришлось опустить.
— Был у меня такой странный человек Павел.
— Его убили при невыясненных обстоятельствах…
Легенда, экспромтом сочиненная для Булатовой, сработала.
— … и вот мы теперь решили пойти по следам его неопубликованных материалов.
Она неподдельно всплакнула, накапала чего-то себе в стакан.
— Вы продрогли совсем, зубы стучат. Синий.
— Неважно!
— Курточка на рыбьем меху. У нас не Приморск. Я сварю чаю.
Чайная церемония длилась долго, но была как раз тем, что нужно: казалось, один глоток крепкого и горячего напитка способен поставить все с головы на ноги.
— О чем он спрашивал у вас?
— О Нельке Ветлугиной. Спрашивал, я говорила. Потом будто вспомнил о чем, альбома не досмотрел. Странный такой. Карточку оставил.
Визитка Павла была уже ни к чему.
— Роза Максимовна, вы не смогли бы повторить все то, что говорили Павлу?
Чайный цвет переливался тонкой пенящейся струйкой из чайничка в другой. Розовый цвет, многообещающий, хороший.
— А что она натворила, Вася?
— Васин. Игорь.
— Ой, ой, прошу прощения. Игорь?
— Кто натворил-то?
— Нелька?
— Почему? Ничего не натворила. Она интересовала Павла.
— Зачем?
— Я тоже хочу об этом узнать.
Он уже трижды пожалел, что обмолвился о его насильственной смерти. Это испугало, женщина что-то решала для себя, оттягивала разговор.