— И что дальше?
— А дальше — что ж? Приехала милиция. Следователь Иван Николаевич Кравцов из прокуратуры. «Скорая». Снимали допрос. К одиннадцати все отпечатки собрали, все перефотографировали. Пашу аж в начале двенадцатого вынесли. Никого не впускали и не выпускали, всех допрашивали. Сам генерал Дворцов пожаловал, главный редактор ихний Шпагин… До трех часов дня держали народ. Кто был, когда ушел, когда пришел — задолбали вопросами.
— Спасибо, Егор Александрович. — Евгений встал, давая понять, что больше его ничего не интересует.
— Самогон-то забери, — кивнул Битник на бутылку.
— Почему «самогон»?
— Потому что самогон. В подпольном цехе гонят здесь, у нас в Приморске. Тут таких цехов теперь знаешь сколько? Дал им теперь Гридин волю, сами гребут и его не забывают.
— Да ведь я тоже в «завязке», Егор Александрович, — протянул ему руку Евгений. — Оставьте, может, угостите кого.
Битник нехотя ответил на рукопожатие и помотал головой:
— Разобью, если не заберешь. Сорвусь еще, понимаешь?
Евгений понял, забрал водку.
— Что, не любите вы губернатора, как я погляжу? — спросил он у Битника, когда они вышли во двор.
— Не люблю, — последовал односложный ответ.
— Чем же он вам не угодил? Евдокия Григорьевна вот говорила, что Гридин пенсию повысил, преступность искоренил.
— Пенсия у меня военная, от Министерства обороны. А что до преступности… Он тех искоренил, кто ему мешал. А своих поставил. Между прочим, Пашка Козлов, товарищ ваш, об этом в газете давно писал, только его слышать не захотели. Все бандиты к рукам прибрали, а прокурор Федин — первый рэкетир и мафиозник.
— Ну уж, — улыбнулся Евгений.
— Вот те и «ну»! Нефть приморская в Москву рекой течет, а она нынче дорогая, дороже золота стоит. Поэтому быть Гридину гумбернатором и на второй срок, и до скончания веку!
— Сейчас всю Россию к рукам прибрали, — остановился Евгений у калитки.
— Надо же, милицию заменил после того, как в него бомбу бросили! — не проявил Битник интереса к России.
— Бомбу?
— Станут в хорошего человека бомбу бросать?
По его логике или хороших людей не должны были убивать вовсе, или Козлов тоже был плохим человеком. Поняв, что сморозил глупость, Битник задержал ладонь Евгения в своей руке и жалобно посмотрел ему в глаза.
— Вот, — сказал извиняющимся тоном, явно желая услышать слова сочувствия в ответ, — думал прожить остаток со своею старухой у самого синего моря…
Потом вдруг осекся, махнул рукой и зашаркал к своему разбитому корыту.
Фактов было ничтожно мало, отношение же к губернатору этого частью обиженного, частью озлобленного и вовсе не такого безгрешного человека, каким он хотел казаться, не имело значения. С моря подул холодный ветер. Евгений поднял воротник куртки и побежал к трамвайной остановке.