Но когда Тимур, невольно увлекшись, сам начал подсказывать то одну, то другую черту, мастер как бы вновь увидел написанную им битву, снова под его рукой заблистали свежие линии, возникли всадники, показались слоны, Тимурово войско тогда только что захватило этих слонов и направило их на врага, но само боялось их больше, чем всех врагов на свете.
Тимур послал за младшими внуками, - они не видели ни этой битвы, ни самой Индии. Пускай привыкают смотреть, как по воле деда мастера украшают мир, как по слову его встают на земле диковинные города, в городах дворцы, вокруг дворцов - сады, а во дворцах - живопись.
Вскоре за спиной деда встал маленький Мухаммед-Тарагай, которого за гордую осанку, сперва в шутку, а потом уж и по привычке, все во дворце звали великим князем - Улугбеком.
Другого царевича - Ибрагим-Султана - не дозвались: он еще спал, и не так-то легко его поднять, умыть и одеть, чтобы с честью показать взыскательному деду. А этот Улугбек - всегда под рукой, вроде старшего Мухаммед-Султана.
- Ну как? - спросил Тимур Улугбека.
- Так и не показали вы вам Индию, дедушка.
- Жизнь впереди. Еще много городов увидишь.
И строго добавил:
- Если перестанешь засматриваться на звезды.
- Звезды чище, дедушка.
- Что, что? - не понял Тимур. - Чище чего?
- Там меньше пыли, дедушка.
Живописцы посмели засмеяться. Тимур рассердился:
- Пыли? Если б туда была дорога, я бы и там поднял пыль!
- Да, дороги никто не знает.
- И незачем знать. Дел и на земле много.
Сюда, сидя в черном, отделанном перламутром багдадском кресле, Тимур позвал вельможу, наблюдавшего за постройкой в Ясах.
Вскоре вразвалку вошел мавляна Убайдулла Садр, строитель мавзолея и мечети над могилой набожного поэта хаджи Ахмада Ясийского.
Тимур, не поворачивая головы, взглянул на этого ученого старика, коренастого, кривоногого, похожего на кочевника. Все на нем было новое, слежавшееся в сундуке, не успевшее расправиться после того, как для этого дня было вынуто из сундука, а казалось, будто весь Садр со всей своей одеждой пропылен мелкой дорожной пылью.
- Ну как, мавляна? - спросил Тимур.
- Строим.
- Пятый год строим! - ответил Тимур.
- Все привозное, а возить далеко.
- Подарок мой получили?
Тимур велел отлить из бронзы большие светильники и подсвечники. Их искусно отлил отличный мастер Изз-аддин, сын тоже искусного мастера Тадж-аддина, которого Тимур привел когда-то среди тысячи пленных мастеров из Исфахана иранского.
- Уже поставили у гробницы.
- Хороши?
- Лучших нигде не бывало! - поднял брови Убайдулла Садр.