— Мы — партизаны, — глядя в глаза собеседника, твердо и отчетливо сказал Владимир.
Александр Яковлевич побледнел, достал из кармана немецкий носовой платок с синими разводами, вытер лицо, откашлялся.
— Ничего не понимаю… Я не ослышался?
— Нет. Мы — партизаны и пришли к вам с предложением: дайте согласие быть бургомистром.
Коротков еще раз вытер платком лицо, посмотрел на молчавшего Николая, растерянно сказал:
— Вы садитесь, а то как-то неловко получается: я сижу, а вы стоите. Давайте спокойно разберемся. Я, знаете, не пойму вашей миссии… Почему я должен верить, что вы именно те, за кого себя выдаете. Если вы действительно партизаны, то зачем вам нужно, чтобы я стал бургомистром. Вам-то прок от этого какой?
— Вам, конечно, известно, что в городе действует подпольная организация. Мы ее представители. Документов, кроме этих, у нас, естественно, нет.
Владимир извлек из-за пояса пистолет и как бы между прочим переложил его в карман брюк. Николай хотел скопировать товарища, но удержался. Он ловил каждое слово политрука, поглядывая в сторону улицы.
— Оружие имеют и полицейские. Я вправе думать о вас что угодно. Где гарантия, что вы не провоцируете меня? Я не люблю бездоказательных утверждений, и верить вам у меня нет оснований.
Александр Яковлевич испытующе смотрел в глаза Владимиру. Политрук выдержал пристальный взгляд. Коротков заметил, что мимо двора прошел парень, явно не из любопытства посмотревший в их сторону.
— Тот гражданин тоже с вами? — последовал вопрос.
— Да, там наши товарищи, — сказал Владимир, напряженно думая, как быть дальше, каким образом можно убедить умного, осторожного человека в том, что они не провокаторы, не ищейки, а именно те люди, за которых себя выдают?
— Вы Семена Семеновича Дымаря знаете? — глухо спросил Владимир.
— Преподавателя математики? Конечно, знаю.
— Это мой отец.
Брови Короткова поползли кверху, лицо выразило одновременно удивление и недоумение. Политруку показалось, что недоверие у собеседника проходит.
— В этом вы можете легко убедиться. Мы теперь живем на Ленинской улице, около тринадцатой школы.
— Я знаю, — рассеянно обронил Коротков и, оживившись, спросил: — Но откуда вам известно о моем назначении бургомистром?
— Наши люди работают в полиции и в бургомистрате. Вообще для многих горожан это уже не секрет. Если согласитесь с предложением коменданта и будете поддерживать с нами связь, вы принесете пользу многим, окажете большую услугу подпольщикам и даже Красной Армии. Если же откажетесь стать бургомистром, то немцы вас уничтожат. Мы не верим, что вы можете быть предателем, изменить Родине. Не будь у нас уверенности в вашем патриотизме, мы не вели бы с вами переговоры. Немцев скоро вытурят отсюда, и каждый патриот должен всячески способствовать этому.