Я шел доложить командиру о выполнении задания и возле бывшей нашей школы встретил Николая. Он был сердит, казался каким-то отрешенным, чужим. Я пытался завести разговор, но друг упрямо молчал.
Школа № 11, где большинство членов нашей группы училось до войны, расположена в центре города. Теперь там был госпиталь. Тронув меня за плечо и пальцем показав на раскрытое окно второго этажа, Николай вдруг сказал:
— Наш класс.
— Да, да, — подхватил я. — Мы сидели с тобой за первой партой справа, у самого окна. Помнишь?
— А как же! — его глаза немного оживились, лицо повеселело. — Я не забыл, как ты пульнул из резинки и Валентину Мурашко в ухо попал. Сам выкрутился, а меня из класса выставили. Ты шкодил, а мне попадало.
— Кто старое помянет… — Николай не принял шутку.
— Там, где нас учили уму-разуму, теперь недобитых фрицев выхаживают.
Я пытался как-то рассеять плохое настроение друга, но безуспешно.
Анатолия дома не оказалось, и мы разошлись.
Через два дня собрались у командира, и Николай ни с того ни с сего начал проверять наши знания по физике.
— Если очень высокий столб или заводская труба имеет громоотвод, но он поврежден, — может молния их разрушить?
— Конечно, — в один голос ответили Анатолий и Павел, — если только попадет.
— А какая вероятность попадания? — продолжал допытываться Николай.
— Ничтожно малая, — сухо ответил Анатолий, и командира поддержали остальные ребята.
— А если к громоотводу пристроить магнит, чтобы он притягивал молнию? — не унимался дотошный экзаменатор.
Мнения разошлись, и мы, с присущим молодости азартом, спорили, как говорится, до кулаков. Горячность — плохой помощник в споре, когда нужны конкретные знания, но юный задор не считается с этим. В ход пошли предположения, догадки и даже подначки. Николай, затеяв диспут, участия в нем не принимал, но слушал с таким вниманием, словно истину в этом споре дано было постичь только ему одному.
Вдруг Анатолий пристально посмотрел на него и спросил, сердясь:
— А на что тебе сдался этот громоотвод?
Мы прекратили спор, с нетерпением ожидая ответа. Николай хитровато улыбнулся и, словно по секрету, сказал:
— Уже целую неделю немцы что-то возят в крытых машинах на бутылочный завод. Чем они нагружены — не знаю, но завод начали усиленно охранять, установлено несколько сторожевых вышек с пулеметами. Проникнуть сейчас на территорию трудно, но я знаю одно подходящее место.
Николай неожиданно умолк, остановив на мне взгляд, и тихо засмеялся. Мы, недоумевая, смотрели на него: к чему все это? Чудной какой-то он сегодня.
— Года за два-три до войны я легко пробирался на завод за трубками для самопалов. Хотя и дурное дело, но что было, то было… Борис может подтвердить.